Юэ Дун - Дополнение к Путешествию на Запад

Танский монах отрешенно сидел с закрытыми глазами, не произнося ни звука. Чжу Бацзе не мог взять в толк, что происходит с учителем. Сам он был не прочь поиграть с детьми и в шутку стал называть их своими найденышами. Но на Сунь Укуна вдруг напал гнев. Он выхватил из своего уха золоченый посох [5] По преданию, золоченый посох принадлежал еще легендарному правителю древности Юю. В главе третьей «Путешествия на Запад» описывается, как Обезьяна добыла посох у Царя-Дракона Восточного моря, с помощью волшебства уменьшила его так, что тот стал помещаться в ухе, но в битве вновь достигал гигантских размеров. и стал фехтовать им в воздухе. Перепуганные дети бросились наутек, сбивая друг друга с ног. Но вконец разъяренный Сунь Укун в мгновение ока настиг их и принялся разить своим посохом. И вот милые косички, похожие на рожки улитки, превратились в раздавленных бабочек, а пухлые щечки цвета персика стали алыми, словно зарево степного пожара!

Когда девушки, резвившиеся под пионами, увидали, что Сунь Укун перебил всех детей, они побросали на землю корзинки с цветами и кинулись к ручью. Там они набрали камней и приготовились встретить ими Сунь Укуна. Но Царь Обезьян не дрогнул: один взмах волшебного посоха — и девушки попадали замертво на землю!

Хотя Сунь Укун был храбр и никому не давал спуску, в его груди билось милосердное и отзывчивое на страдания сердце. Не успел он вложить свой волшебный посох обратно в ухо, как из глаз его полились слезы, и он, охваченный раскаянием, подумал: «Великое Небо! С тех пор как я принял закон Будды, я держал в узде мои страсти и не давал волю гневу. Я никогда не убивал невинных, но сегодня в припадке ярости лишил жизни больше пяти десятков детей и девушек, а ведь они не были ни чудищами, ни разбойниками. Я забыл о том, какие страшные кары уготованы нам за такие преступления!» Он сделал пару шагов, и его лицо опять перекосилось от страха. «Я помнил только об аде, который ждет меня в будущем, — корил он себя, — но не подумал про ад, который всегда со мной. Позавчера я убил чудовище, и учитель сразу же прочитал надо мной заклинание [6] В главе четырнадцатой «Путешествия на Запад» описывается, как Бодисаттва Гуаньинь надела Сунь Укуну на голову золотой обруч, чтобы Танский монах мог усмирять Обезьяну. Стоило Танскому монаху прочесть заклинание, как обруч сжимался, причиняя Сунь Укуну страшную боль. . Однажды, когда я сразил нескольких разбойников, учитель даже прогнал меня. А теперь, увидев эту гору трупов, он, уж точно, меня не пощадит и, глядишь, прочтет заклинание добрую сотню раз. Как бы тогда Великий Мудрец Сунь не превратился в жалкую облезлую обезьяну! Где-то будет тогда мое достоинство? »

Но правду говорят, что Сунь Укун был хитрой и сметливой Ум-Обезьяной. Очень скоро он придумал, как ему поступить. Давно уже Сунь Укун знал, что Танский монах не только сведущ в науках и искусствах, но и с избытком наделен добротой. «Напишу-ка я поминальное слово в честь невинно убиенных и, скорчив плаксивую рожу, прочту его вслух, — решил он. — Учитель увидит, что я плачу, наверняка спросит: «Что стряслось, старина Укун?» А я отвечу: «На Западной дороге водятся кровожадные чудовища». Учитель непременно станет меня расспрашивать: «Какие чудовища? Как их зовут?» — «Это чудища, которые до смерти избивают людей, — отвечу я ему. — Если не верите, взгляните сами и увидите, что толпа юных девушек превратилась в гору окровавленных трупов». Когда учитель поймет, какие свирепые чудища водятся здесь, мужество покинет его и он затрясется от страха. Чжу Бацзе скажет: «Давайте поскорее уберемся отсюда». Шасэн вставит: «Сматываемся, да побыстрее!» Вот тут-то я и успокою их: «Покровительница наша, богиня Гуаньинь [7] Гуаньинь — одно из самых популярных буддийских божеств в Китае, олицетворение милосердия. , позаботилась о нас. В пещере чудищ остались одни черепки!»

Сунь Укун не мешкая отыскал камень, который можно было бы приспособить под тушечницу, и смастерил кисточку из ветки сливы. Вместо туши он размешал грязь, а за неимением бумаги разложил на земле бамбуковые дощечки и вывел на них заглавие своего сочинения: «Поминальное слово». Подобрав рукава на манер деревенского писаря, он стал писать, покачиваясь из стороны в сторону, притопывая ногой и громко читая вслух сочиненное им поминальное слово.

«Я, Царь Обезьян и первый ученик великого наставника закона Будды, Танского монаха Сюаньцзана, получившего от законного государя Великой Тан Мешочек Сотни Драгоценностей, Посох Настоятеля с Пятью Жемчужинами и титул Брата Императора, я, владыка Пещеры Водной Завесы, Великий Мудрец, равный Небу, Бунтарь, учинивший переполох в Небесном Дворце [8] В главе седьмой «Путешествия на Запад» повествуется о том, как Укун бушевал во Дворце Яшмового Императора, покуда Будда не утихомирил его. , и почетный гость Подземного Царства, Сунь Укун, почтительно приношу в жертву чистое вино и постную пищу и обращаюсь к вам, одинокие души детей и дев весеннего ветра, с такими словами:

Увы мне! Ивы у ворот обратились в золото; орхидеи в саду вот-вот преобразятся в яшму. Небо и Земля не ведают милосердия; зелень весенняя не приносит плода. О, почему прелестные подвески уплывают вместе с персиковыми цветами по реке Сян в третий месяц? Почему белые журавли облаков тают в прозрачном тумане Девяти Небес? Могу ли я, о духи, навек распроститься с вами? Я втайне печалюсь о вас!

Там, где драконы и змеи обвивали бронзовые колонны, в зале, заполненном шелковичными червями, не расставаясь с яшмовой лютней, под ветром и дождем, в окружении тигров, рычащих на высокой башне, жила Неукрашенная Дева. Отчего же, когда сшиты весенние платья, и зеленеет весенняя поросль, и дни по весне становятся все длиннее, обрывается весенняя жизнь? Могу ли я, о духи, навек распроститься с вами? Я втайне печалюсь о вас!

Увы мне! Дитя великих превращений, на бамбуковой палке-скакалке едущий верхом версту за верстой, держа в руке лампу с горстью светлячков, не таит зла в душе. Не поднесены деньги на омовение тела, но волшебные птицы погрузились в Западную Пучину. О столпы жизни, кому сродни красный цвет [9] В Китае красный цвет — традиционный символ счастья. , облачитесь в одежду из перьев гусиных и резвитесь в Пурпурной Долине. Могу ли я, о духи, навек распроститься с вами? Я втайне печалюсь о вас!

Но вот Конфуций семи лет от роду прятался в пологе спальни и подражал стрекотанью цикад. А Цзэн Цэнь еще ребенком приносил жертвы, стоя под лестницей. Отчего ж нынче не поминают сии славные образцы? Раскололась яшма у Южного Поля, поник лотос в Восточном Пруду. Никто не подбирает плывущие по воде ююбы, не жует упавшие на землю листья дерева тун. Могу ли я, о духи, навек распроститься с вами? Я втайне печалюсь о вас!