Гай Крисп - Историки Рима

Годы пребывания в Риме превратили Полибия в горячего поклонника римского государственного устройства. Он считал, что оно может рассматриваться как образцовое, поскольку в нем осуществлен идеал «смешанного устройства», включающего в себя элементы царской власти (римские консулы), аристократии (сенат) и демократии (народные собрания).

Основной труд Полибия — «Всеобщая история» (в 40 книгах). К сожалению, этот большой труд не дошел до нас в целости: полностью сохранились лишь первые пять книг, от остальных уцелели более или менее обширные фрагменты. Хронологические рамки труда Полибия таковы: подробное изложение событий начинается с 221 года и идет вплоть до 146 года (хотя в двух первых книгах дается суммарный обзор событий более раннего времени — с Первой Пунической войны). Исторический труд Полибия полностью оправдывает присвоенное ему название: автор рисует широкую картину истории всех стран, так или иначе соприкасавшихся в эту эпоху с Римом. Столь широкие масштабы и «всемирно-исторический» аспект были неизбежны, даже необходимы, ибо Полибий задался целью — ответить своим произведением на вопрос, как и почему все известные части обитаемой земли в течение пятидесяти трех лет подпали под власть Рима? Здесь, кстати сказать, в качестве ответа и возникло учение о смешанном государственном устройстве как наилучшей форме правления.

О чем свидетельствует подобная программа историка? Прежде всего о том, что труд Полибия есть определенное историческое исследование, причем такое исследование, в котором центр тяжести лежит не на рассказе о событиях, не на их описании, но на их мотивировке, на выяснении причинной связи событий. Подобная интерпретация материала и создает основу так называемой «прагматической истории».

Полибий выдвигал три основных требования перед историками. Во-первых — тщательное изучение источников, затем — знакомство с местностью, где разыгрывались события (главным образом, битвы, сражения) и, наконец, личный, практический опыт в делах военных и политических. Сам Полибий в высшей степени удовлетворял этим требованиям. Он знал на практике военное дело (в 183 г. был стратегом Ахейского союза), имел достаточный опыт в политических вопросах и много путешествовал, знакомясь с театром военных действий. К своим источникам Полибий относился критически, отнюдь не принимая их на веру, часто использовал архивный и документальный материал, а также показания очевидцев.

Эти требования, выдвигаемые Полибием, вовсе не были самоцелью. Выполнение названных условий в сочетании с установкой на выяснение причинной связи событий — все это должно было служить конечной цели: правдивому и обоснованному изложению материала. Сам Полибий подчеркивал это как главную задачу историка. Он говорил, что историк обязан в интересах соблюдения истины восхвалять врагов и порицать друзей, когда те и другие этого заслуживают, и даже сравнивал историческое повествование, лишенное истины и объективности, с беспомощностью, непригодностью человека, лишенного зрения (1, 14, 5-6).

Эти принципы и установки Полибия как исследователя роднят его и ставят в один ряд с его великим предшественником — греческим историком Фукидидом (460-395 гг. до н. э.), которого можно считать основоположником критики источников и мастером политического анализа описываемых событий. Характерной чертой Фукидида было также стремление к объективности, беспристрастности изложения, хотя, конечно, это условие им далеко не всегда соблюдалось, в особенности когда речь шла о внутриполитических событиях (например, оценка деятельности Клеона). Но как бы то ни было, Фукидид и Полибий — две родственные и вместе с тем две наиболее выдающиеся фигуры античной историографии.

Как и Фукидид, Полибий — не художник, не мастер слова, повествование его суховато, деловито, «без прикрас», как говорит он сам (9, 1-2), но зато — это трезвый, объективный исследователь, стремящийся всегда к ясному, точному и обоснованному изложению материала. Форма же изложения для него — на втором плане, ибо задача состоит не к том, чтобы показать или впечатлить , но в том, чтобы объяснить.

Все сказанное как будто уже дает возможность определить то направление античной историографии, одним из наиболее ярких представителей которого был Полибий. Есть все основания говорить о нем, а также о его великом предшественнике Фукидиде, как о родоначальниках научного (или даже научно-исследовательского ) направления в античной историографии.

Другое блестящее имя, олицетворяющее собой иное направление, — Тит Ливий (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.). Он был уроженцем Патавия (ныне Падуя), города, расположенного на севере Италии, в области венетов. Ливий происходил, по всей вероятности, из богатой семьи и получил тщательное риторическое и философское образование. Около 31 г. до н. э. он переселился в Рим, в последующие годы был близок ко двору императора Августа. По своим политическим симпатиям Ливий был «республиканцем», в староримском понимании этого слова, то есть сторонником республики, руководимой аристократическим сенатом. Однако Ливий непосредственного участия в политической жизни не принимал и держался от нее в стороне, посвятив себя литературным занятиям.

Основной труд Ливия — его огромное историческое произведение (в 142 книгах), которое обычно озаглавливают «История от основания Рима» (хотя сам Ливии называл его «Анналами»). До нас дошли полностью лишь 35 книг (так называемые I, III, IV и половина V «декад») и фрагменты остальных. Для всех книг (кроме 136 и 137) существуют краткие перечни содержания (неизвестно, кем и когда составленные). Хронологические рамки труда Ливия таковы: от времен мифических, от высадки Энея в Италии до смерти Друза в 9 г. н. э.

Исторический труд Ливия приобрел огромную популярность и принес славу своему автору еще при его жизни. О популярности труда свидетельствует хотя бы факт составления краткого перечня содержания. Существовали, видимо, и сокращенные «издания» огромного произведения (об этом упоминает, например, Марциал). Бесспорно, что еще в древности исторический труд Тита Ливия стал каноническим и лег в основу тех представлений о прошлом своего родного города и своего государства, которые получал всякий образованный римлянин.

Как же понимал сам Ливий задачу историка? Его profession de foi изложена в авторском вступлении ко всему труду: «В том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамлении величественного целого; здесь и для себя, и для государства ты найдешь, чему подражать, здесь же — чего избегать». Но если дело истории — учить на примерах, то примеры, несомненно, следует выбирать наиболее яркие, наиболее наглядные и убедительные, действующие не только на рассудок, но и на воображение. Такая установка сближает — по общности стоящих задач — историю и искусство.