Unknown - Unknown

Пожалуй, Алла многовато работала. Может быть, Сонечке не хватало её внимания иногда. Но что поделать, как по-другому обеспечить достаток? С деньгами вроде было не туго, а кроссовки она по привычке занашивала до победного конца.

...Развалилось всё в декабре, в мандариновом преддверии праздника. Та переписка на форуме была лишь флиртом, не более, но разум Аллы захлестнул алый сполох бешенства. И паранойя. Снежный ком домыслов, не доказанная измена, разбитый ноутбук Сони... Алла сама не ожидала, что в её тихом математическом омуте водились такие жирные черти. Испуганная до полусмерти Соня вырвалась и в пальто поверх домашнего халатика выбежала на мороз.

Что-то там про склеенную чашку и разбитое доверие... Алла уже не помнила точно: не привыкла мыслить статусами из соцсетей. Но дело было не только в этом. Алла сама не хотела возвращаться от родителей: вырвавшиеся на свободу демоны ревности испугали её.

Стук-звяк – осколки тарелок. Знатно побушевали черти... Отложив веник и совок, Алла сокрушённо склонилась над ноутбуком. Мда. Собственный же подарок... Ледяные лапки мурашек забегали по лопаткам: хорошо хоть не об голову Сони. Она была на волосок от уголовной статьи.

На покупку деталей и кропотливый ремонт ушла неделя. Алла старалась, как могла. Сама подарила, сама сломала, а теперь вот самой чинить приходилось. Безвинно пострадавшую машину удалось реанимировать: главное – жёсткий диск со всей информацией уцелел. Чудом, не иначе. А мать Сони даже не пустила Аллу на порог, лишь взяла ноутбук, чтоб передать дочери.

«По тебе психушка плачет», – процедила она, перед тем как захлопнуть дверь.

Компьютер можно было починить, а вот то, что надломилось в груди у Аллы, ремонту уже не подлежало. По крайней мере, ей так казалось тогда. До Нового года оставалась неделя, но она в три дня умудрилась найти работу на другом конце страны. Собеседование состоялось по Skype, и уже девятого января Алла с дорожной сумкой – той самой – переминалась с ноги на ногу по хрусткому снегу на перроне. Она и в тридцатиградусный мороз ходила в кроссовках. С тёплыми носками, конечно. Угги она купила потом.

Это было хорошее место, в зарплате Алла выиграла в полтора раза. С жильём помог работодатель. Бить баклуши не приходилось: нагрузка на неё свалилась такая, что о фрилансе в качестве подработки пришлось забыть. Домой Алла возвращалась только спать. А в груди – пустота... Осколки она подмела, и остался мёртвый вакуум.

Откуда-то выполз «зелёный змий». В полупустом холостяцком холодильнике теперь всегда стояла бутылка водки, но Алла не скатывалась в бездну – чтоб не потерять работу. Балансировала на грани, но всегда удерживалась на краю пропасти. Пила для лёгкого обезболивания души, но в какой-то момент это перестало помогать. А змий уже уютно устроился в её жизни, разлёгся вольготно на диване, и она, понимая опасность этого соседства, время от времени старалась выдворить наглого жильца. Он уползал, чтоб спустя пару месяцев вернуться.

...Вот и сейчас струйка лилась в пластиковый стаканчик. Два года прошло, но ничего не отболело, не забылось – будто вчера произошло. Только теперь Соня смотрела не испуганно, а спокойно и ласково – с портрета на могильном памятнике.

– С Новым годом тебя. – Алла опрокинула в себя сто граммов огненной воды, занюхала рукавом, пережидая жжение в горле.

Если б можно было всё отмотать назад... Этим Алла, собственно, и занималась, сидя на скамеечке внутри ограды – перематывала память. Прокручивала ту страницу с перепиской снова и снова. Ничего там не было совсем уж непростительного... Игривый диалог двух людей в сетевых масках, двух никнеймов. Соня что-то лепетала про форумный конкурс на лучший флирт. Тогда это прозвучало беспомощно и нелепо, Алла ничему не верила, находясь во власти своих демонов.

Глупость, какая глупость... С неё всё началось, завертелось. Ударить бы тогда по тормозам, но летящий на максимальной скорости поезд не так-то просто остановить. Алла потом взломала этот форум, а затем и почту Сониной собеседницы. Она перетряхнула все письма в её ящике – и ничего, никаких намёков на общение с Соней. Тогда Алла связалась с ней и задала вопрос напрямик. Та тоже бормотала про игру, конкурс... Повернуть бы назад, но Алла уже жила в трёх тысячах километров от Сони и пахала на новой работе.

Ничего, кроме этой работы, в её жизни и не было. Некого радовать, не о ком заботиться, некому дарить старательно, любовно и со знанием дела выбранные гаджеты.

Она всё-таки позвонила Соне – весной, через три месяца после своего отъезда. А та сказала:

– Ты меня прости, но ты реально псих. Нам с тобой не по пути, извини.

– Наверно, ты права... Я псих. – И Алла нажала на кнопку «отбой».

Она приехала в родной город навестить маму, а искать Соню даже не собиралась, хотя сердце глухо ныло старой болью. А теперь – всё. Всё было кончено.

Вторые сто граммов она закусила мандарином. Яркая кожура, оставляя на пальцах новогодний светлый аромат, падала на снег.

– Прости, намусорила я у тебя тут, – пробормотала Алла, собирая кусочки кожуры и складывая в пустой стаканчик. Пластик захрустел в её сжавшемся кулаке.

Кладбище покоилось под зимним покрывалом. Кресты, памятники, лица, даты. И среди этого белого, мёртвого безмолвия – она, солнечная богиня. Принцесса эльфов. Любимая. Единственно нужная.

– Так не должно быть. – Надрыв ломал и глушил голос, стискивал горло, и Алла промыла и согрела его жидким огнём прямо из бутылки. – Это неправильно...

Она держала на ладони осколки своей жизни. Уже не склеить, только смести в совок и выкинуть. Всё. Дальше – ничего.

Стаканчик упал в мусорную урну на выходе с кладбища. Хмель давил на плечи и выбивал из-под ног почву. Дворник скрёб лопатой тротуар, работал: у него была жизнь. А у Аллы – уже нет. Сугроб манил холодной периной – уснуть и не проснуться.

Тяжкое дыхание поезда окатило Аллу волной лязга и грохота. Ноги в кроссовках замёрзли, сумка оттягивала плечо, а память бешено крутилась назад – сотнями, тысячами кадров, дней, месяцев. Мама, пельмени, кладбище. «Ты реально псих».

Кроссовки... Но ведь у неё были угги?

Лица, сумки, чемоданы. Вереница вагонов. Зимнее небо висело серым пологом, а она стояла, потерянная в пространстве и времени, раздавленная недоумением. Острый морозный воздух лился в грудь, пальцы без перчаток окоченели и побелели, но Алла развернула реющую на ветру бумажку – билет. Девятое января две тысячи четырнадцатого...

Четырнадцатого, не шестнадцатого.

Порыв ветра вырвал билет из онемевших пальцев, и тот улетел куда-то под поезд. Алла наблюдала за его полётом, скованная ступором. Найти бы у себя какую-нибудь кнопку для перезагрузки зависшей системы...