Максим Шахов - Крещение пулей

Тот стоял по другую сторону стола, нервно пожимая папку руками. Судебный викарий был уже далеко не молод, но при этом к службе относился с воистину юношеским рвением.

– Садитесь, отец! – спохватился протосинкел.

– Спасибо, панотче, – кивнул отец Иван. – Но я лучше постою.

– Кто еще знает об этом? – кивнул на заявление Кубийович. – Судовый секретарь, нотар?

– Никто, панотче! Когда мне доложили, я принял пани сам… А потом сразу к вам.

– Вы очень правильно сделали, отец Иван… Так, а пани уехала?

– Да, панотче! Сразу. Но перед этим сказала, что дает нам сутки. Если мы не разберемся сами, она обратится в милицию.

– Так… Понятно! – заметно успокоился протосинкел. – Я, отец Иван, разберусь с этим сам. Лично! Надеюсь, никаких следов в регистрационных книгах…

– Боже упаси, панотче! Я же сразу, как только…

– Хорошо. Я просто уточнил, – кивнул Кубийович, в задумчивости прижав ко рту сжатый кулак. – Еще раз спасибо, отец Иван. Теперь мне нужно побыть одному…

Судебный викарий, пройдя к двери, быстро оглянулся на протосинкела, однако тот находился в такой задумчивости, что, казалось, ничего не видел и не слышал. Викарий тихонько притворил за собой дверь и вышел.

Отец Роман, сжав губы и подперев лицо кулаком, продолжил смотреть в одну точку. Наваливавшиеся на УГКЦ снежным комом проблемы казались неразрешимыми. Но заявление Смогоржевской неожиданно натолкнуло протосинкела на спасительную мысль. Еще год назад отец Роман посчитал бы эту мысль дьявольской, но чрезвычайные времена требовали чрезвычайных мер. Тем более что подобное уже было в истории УГКЦ, причем в гораздо более жестких формах. Но именно эти формы и позволили униатской церкви выжить, а потом и снова возродиться. Сегодня вопрос снова стоял о выживании, поэтому все средства были хороши.

Придя к этому выводу, отец Роман решительно потянулся к своему мобильному и открыл телефонную книгу, после чего нашел запись «к.о. Орест Гресь». Уже собравшись нажать кнопку вызова, спохватился и быстро посмотрел на дверь кабинета. Ганна, еще вчера бывшая верной секретаршей, завтра – вернее, уже сегодня – вполне могла оказаться гадюкой подколодной. Поэтому отец Роман быстро поднялся и прокрался к двери. Там он прислушался, после чего осторожно приоткрыл дверь.

Вторая дверь, которая вела из тамбура в приемную протосинкела, оказалась закрытой. Однако в таком деле лучше было лишний раз перестраховаться, а лучше даже не раз. Поэтому Кубийович плотно прикрыл внутреннюю дверь и прошел через кабинет к книжному шкафу в углу. Шкаф был настоящий, но с секретом. Едва протосинкел нажал на рычаг, как шкаф беззвучно отошел в сторону, открыв проем.

Это был не потайной ход, а просто дверь в небольшую опочивальню со старинным кожаным диваном, холодильником и обеденным столом. К опочивальне примыкал вполне современный санузел. Протосинкел вошел в него и включил в душе воду, потом вынырнул в опочивальню и, встав так, чтобы видеть дверь кабинета, наконец позвонил.

Капеллан отец Орест Гресь как раз и был тем самым священнослужителем, на которого пожаловалась Мирослава Смогоржевская. Вызов пошел, но ответа протосинкел так и не дождался. В первый момент это буквально взбесило отца Романа, но он тут же сообразил, что Орест мог просто не иметь возможности ответить.

– Ладно! – вздохнул Кубийович. – Подожду…

Выключив воду, он вернулся на свое место и попытался сосредоточиться на текущих делах. Однако это оказалось не так-то просто. И пару минут спустя протосинкел решил перезвонить секретарю комиссии по делам военного капелланства и мест заключения.

В первый момент он потянулся к стационарному телефону, однако тут же отдернул руку. Звонки с него Ганна вполне могла подслушать, а это было в данном случае крайне опасно. В отличие от секретаря комиссии, она отлично знала отца Романа и могла заподозрить, что звонит он неспроста. Поэтому протосинкел решил снова воспользоваться мобильным. Однако отыскать в его памяти нужный номер он так и не успел. Телефон вдруг зазвонил, высветив на дисплее надпись «к.о. Орест Гресь». Отец Роман тут же поднялся и прошел в опочивальню и уже оттуда ответил:

– Да!

– Да пребудет с вами Господь, панотче! Вы мне звонили? – проговорил в трубке Орест.

– Да, – мрачно сказал отец Роман. – Ты сейчас где?

– В буцегарне, панотче!

– Хорошо. Тогда так: вечером, в семь, жду тебя в каплице. И о том, куда ты пошел, не должна знать ни одна живая душа. Это в твоих же интересах… Ты все понял?

– Да, панотче! В каплице, в девятнадцать, никто не должен знать, – по-военному продублировал приказ Орест.

Закончив читать аналитическую справку, Логинов по привычке закрыл папку и отодвинул ее. Замдиректора разговаривал по служебному телефону. Минуты через две он закончил разговор энергичным нагоняем, опустил трубку и посмотрел на Логинова:

– Ознакомился?

– Так точно!

– Уяснил, кто такой отец Вениамин?

– Не совсем.

– Что именно не совсем?

– Дело его оперативной разработки есть?

– Нет. Его не разрабатывали.

– Ясно. Но какое-то досье на него есть?

– Какое-то есть, – покосился в левый угол своего стола генерал.

– Посмотреть его можно?

– Ладно, посмотри, – кивнул генерал и протянул Логинову тонкую папку.

Открыв ее, Виктор увидел, что внутри находятся всего два листа. Причем первый был обычным сопроводительным письмом Управления ФСБ по Вологодской области. Отложив его, полковник взял второй лист и внимательно прочитал подготовленную вологодскими территориалами информацию.

Закончив читать, он в недоумении замер, потом на всякий случай перевернул лист. Но на его обратной стороне, как и следовало ожидать, ничего написано не было. Виктор сунул лист в папку, закрыл ее и аккуратно положил на папку с аналитической справкой, после чего покосился на генерала, который снова разговаривал по телефону. Разговор, судя по всему, был не коротким, и Виктор, сунув руку в карман, извлек пачку сигарет. Выудив вдобавок и зажигалку, он выжидательно посмотрел на замдиректора.

Примерно через полминуты тот мазнул по нему взглядом и кивнул, но указал пальцем в сторону окна. Логинов выбрался из-за приставного стола, обогнул его и подошел к окну. На подоконнике стояла «гостевая» пепельница. Виктор приподнял жалюзи и закурил…

Собрав направленный микрофон, Анфиса быстро подключила его к айпаду – и тут вдруг заметила человека, показавшегося во внутреннем дворе монастыря рядом с беседкой. Подавшись назад, журналистка пригнулась и снова осторожно выглянула. Человек у беседки был одет не в церковную одежду, а в гражданский костюм. И был весьма крупного телосложения, так что это было легко различить даже на расстоянии. Чуть левее за елями двигался еще один, такой же.