Александр Шувалов - Шут специального назначения

И продолжалось это невообразимое счастье целых полтора года, даже чуть дольше. А потом все вдруг закончилось. Или началось. В двести семнадцатом кабинете административного корпуса, куда меня вдруг срочно вызвали, предварительно разыскав с собаками.

– Проходи, располагайся, – махнул рукой, будто муху отгонял, совершенно незнакомый породистый мужик средних лет. И хотя приличный и явно не от «Большевички» костюм сидел на нем как влитой, а не подобно пенсне на корове, как у наших офицеров, почему-то сразу стало понятно, что он – военный. И в чинах немалых. – Как проходит служба?

– Нормально, – чуть заметно пожал плечами я.

– Проблемы с дисциплиной?

– Никаких.

Самое интересное, что этот дядя мне не представился. И за все время разговора ни разу не обратился ко мне по имени или фамилии.

– Да уж, – раскрыл он папку с моим личным делом, самую малость потолстевшую за время службы. – Начальники, как посмотрю, от тебя без ума. Одних благодарностей штук двадцать. Получается, ты у нас – образцовый воин.

Я скромно опустил глаза и чуть заметно кивнул, дескать, получается именно так.

– Значит, дисциплину не нарушаешь? – гнул свое он. – Военную тайну свято хранишь?

– Так точно. – Лучший способ сохранить любую тайну – это не иметь о ней ни малейшего понятия. Как раз мой случай.

– Тогда ознакомься вот с этим, – он достал из пижонского портфеля ценой в пять, наверное, тогдашних офицерских зарплат файл с несколькими исписанными от руки листами бумаги и протянул мне.

«Объяснительная записка», – прочел я, – «от капитана Беляева В.Б…». Ах ты ж, козлина! Неделю назад ко мне в клубе подвалил белобрысый шустрый мужичок с четырьмя звездочками на погонах и запросто так предложил пустяковое, по его словам, дельце ценой в литр водки. Всего-навсего слазить в ночь с субботы на воскресенье на четвертый этаж в секретную библиотеку. Просочиться через открытую форточку, отыскать на стеллажах папку с контрольной работой за позапрошлый год «Железнодорожный узел Мытищи» и принести ему. А следующей ночью совершить еще одно восхождение и вернуть ее на место. После чего отправляться пить честно заработанное, так и быть, в его компании.

«Ну уж нет», – ответил я. И продолжал стоять на своем, даже когда цена вопроса возросла до полутора литров. До дембеля у меня всего-то полгода, и дожидаться его гораздо лучше под Москвой, нежели под пулями где-нибудь неподалеку от Аргуна или Гудермеса.

– Почему не доложил куда следует? – забрал он у меня файл и вернул в портфель. – Стучать в падлу или просто поленился?

Я тихонько вздохнул. И то и другое, если честно.

– Ну и дурак, – угостил сигареткой меня и закурил сам. – А вот товарищи капитана по учебной группе все правильно поняли и мигом его слили.

– А он меня.

– Это как водится, – подмигнул он. – Ладно, проехали. Служи дальше, сколько осталось, никто тебя не расстреляет. Тем более начальство за тебя горой.

– Спасибо, – я привстал. – Разрешите?..

– Погоди, – хмыкнул он. – А ты действительно смог бы туда залезть?

– Да.

– На четвертый этаж по гладкой стене?

– Не такая уж она и гладкая, есть за что зацепиться.

– Откуда знаешь?

– Сходил потом, посмотрел, – сознался я. – Просто интересно стало.

– Интересно ему, – проворчал он. – Любознательный ты наш. А можно вопрос?

– Да, в смысле, так точно.

– А что потом?

– Когда?

– После службы, – и угодил, фигурально выражаясь, подкованным каблуком прямиком по мошонке. Этим вопросом я и сам мучился с первого же дня службы.

– Ну, – промычал я. – Думаю…

– Давай-ка я скажу. – Аккуратно загасил сигарету, откинулся на стуле и сложил на груди руки. – Ты и сам глубоко не в курсе. Знаешь только, что в цирк тебе уже не вернуться.

А вот это точно. Никто меня там не ждет, клоунов, хороших и разных, на всех аренах и без меня – как грязи. Сам знаю.

– Простите…

– Ты хочешь спросить, какое мне до всего этого дело? – он улыбнулся. – Самое что ни на есть прямое. Тот дурачок, как его?

– Беляев.

– Спасибо. Так вот, капитан тот мне глубоко по барабану. Да и вопрос с ним уже закрыт. Огреб, дурилка, строгий выговор, сдал экзамены и укатил в родную пердь служить дальше. А его подельнички получили…

– Благодарности, – догадался я.

– Ни хрена подобного, – расхохотался незнакомец. – Записи в личном деле получили об излишней хитрожопости и скудности оперативного мышления. – Пояснил: – Раньше надо было его закладывать, когда только планировал дельце, а не потом, когда сорвалось.

– В таком случае…

– Спрашиваешь, зачем я тогда сюда приперся? Отвечаю, по твою персонально душу. Хочу предложить работу по специальности.

– Клоуном?

– И им тоже.

– Где?

– Есть такой цирк, ГРУ называется. Покруче твоего «Дю Солей» будет.

– ГРУ – ведь это Главное разведывательное управление? – ошалел я. – Вы что, приглашаете меня в разведку?

– Невозможно пригласить человека куда-либо, если он уже там, – было ответом. – Ваши курсы, чтоб ты знал, находятся в подчинении ГРУ. – Я разинул от удивления рот. Намекали как-то по большому секрету, да под стакан, ребята с родного УРП, что наша часть – жуть какая секретная [4]   Воины срочной службы проявляют редкую изобретательность в стремлении сделать себя красивыми, интересными и загадочными. Помнится, друг детства рассказывал автору, как лично молодым старлеем наблюдал в Севастополе на автовокзале убывающего в родную деревню на дембель потрясающе красивого матроса и искренне сожалел, что не было под рукой фотоаппарата. Был тот матрос действительно прекрасен: облагороженные десятисантиметровой «платформой» казенные ботинки, клешаˊ шириной с Тихий океан, приталенный по последней моде бушлат. Ушитая до размеров еврейской кипы бескозырка с ленточками ниже задницы. С надписью золотым по черному (в местной ритуальной конторе делали): РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЕ ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА!!! Не знаю, как обстояли дела во времена Федора Федоровича (Ушакова) или Павла Степановича (Нахимова), но в советские времена на Черном море боевым ядром и не пахло. Не верите? В ЦРУ спросите. Подтвердят. . Не поверил. – Просто предлагаю тебе перейти из разведки в РАЗВЕДКУ. Добровольно, иначе у нас не бывает.

– А если я откажусь?

– Значит, этого разговора не было, а я тебе приснился.

– А если соглашусь, что буду делать?

– Понятия не имею, – собеседник пожал плечами. – Об этом только Родина знает.

Для начала Родина направила меня в учебное подразделение, учебку, в сутках езды от Москвы. Где нас, угодивших в разведку везунчиков, сильно утомляли науками и истязали физически. А заодно, как я потом понял, внимательно присматривались. С тем, чтобы понять, куда направить после того не отсеявшихся до этого.