Слава Доронина - Метка Зверя (СИ)

Уже второй день в офисе чинили систему кондиционирования воздуха — после сильной грозы на нескольких этажах произошел технический сбой. И, к сожалению, один из этажей, на котором располагался офис моей компании, попал под раздачу. Вопреки комфортной температуре за окнами, в помещении стоял спертый, удушающий воздух. Дышать было невыносимо, хоть смачивай тряпку холодной водой и прикладывай ее к носу и рту. Я стоял возле панорамных окон в пол и любовался на город, который был похож на огромный муравейник. Еще бы в моем кабинете оказались несколько блоков открывающихся стеклопакетов для вентиляции, в случае вот такой вот заминки… то можно было считать это утро не таким уж и плохим. Оставалось лишь перетерпеть неудобства, потому что такая атмосфера мешала сконцентрироваться на рабочих вопросах, и я мечтал бросить все и отправиться домой, принять прохладный душ и лечь доспать.

Ослабив узел галстука, я вернулся в кожаное кресло и откинулся на его спинку, закрыв глаза. До сих пор не мог носить вот это все — строгое, темных тонов и из плотной ткани, но статус обязывал. Распустив узел, я стянул галстук, решив с этого дня покончить с дресс-кодом. И без этого атрибута вполне комфортно смогу руководить из своего кресла и задавать тон работе. Потер влажную шею, а в голове яркими вспышками всплыли картинки из детства. Точнее одного единственного дня. Он клеймом отпечатался на сердце маленького мальчика, и вместе с каждым годом, что я взрослел, эта отметина лишь сильнее увеличивалась в размерах.

Прикрыв глаза, я вспомнил счастливые мгновения ожидания из того самого дня — как плечи ласкали тёплые лучи солнца, а я выставлял поочерёдно маленькие ладони к небу, думая, что таким образом смогу скрыться от прямых лучей. Улыбался, щурился и ждал старшего брата из магазина. Мама вчера принесла домой получку и отправила его за продуктами, а я сидел на перевернутом жестяном тазике, весь перепачканный, потому что играл в песочнице и ждал брата с какой-нибудь конфетой. Или, например, мороженым. От одной мысли о сладком лакомстве я возбужденно подскочил на месте, едва ли не ощущая сливочный вкус во рту. И снова широко улыбнулся, смотря на скособоченную калитку. Забор накренился, казалось, толкни его кто, и тот свалится на землю. Мама вчера подперла забор двумя палками и сказала, что теперь он простоит ещё хоть полвека. Но, тем не менее, запретила нам подходить к нему близко, чтобы не дай Бог, кого из нас не придавил.

Я сел обратно на горячую жестянку, дрыгал босыми ногами и снова ждал Сашу, а он все не шёл, а я изнывал от жары. Меня мучила жажда, но в дом идти не хотел — вдруг не замечу, как вернется брат? Мы редко ели покупные конфеты, и они вызывали у меня диковинный интерес. Обычно я знал, что много сладостей в доме бывает с наступлением холодов и снега. Мама приносила мне огромный пакет в разноцветной обертке, на котором было написано красивыми буквами «Подарок от Деда Мороза». Читал я еще плохо, но маме верил безоговорочно. Сашу и маму я любил больше всего на свете, больше всяких конфет и красивых упаковок.

И вот калитку кто-то толкнул ногой, а я снова подскочил на месте от возбуждения и собрался уже бежать навстречу брату, как заметил в проеме ссутуленного мужчину. Он выглядел неопрятно и сам замер на мгновение, приметив меня.

— Лёшик, привет, — я точно не видел раньше этого дяденьку, подумал я, рассматривая его лицо.

Длинный черный чуб спадал ему на лоб и он, поправив его, сделал несколько шагов в мою сторону. Я же зачем-то сделал несколько шагов назад и оглянулся на дом. Захотелось позвать маму, рядом с ней я всегда чувствовал себя в безопасности.

— Да не бойся меня, ты просто уже, наверное, забыл… Я твой папа, — он протянул руку, а я опасливо на ту посмотрел.

Мама учила меня, чтобы я никогда не разговаривал с незнакомыми людьми, говорила, что прохожие умеют обманывать и верить никому нельзя.

— Мама дома? — он кивнул в сторону нашего дома.

И, вконец раздосадованный, сам толком не поняв, от чего, я развернулся и побежал к входной двери, к маме. Всегда так делал, когда чувствовал себя неуверенно или мне было страшно.

Но не успел добежать до ступенек, что вели в дом, как мама сама вышла на небольшое крыльцо. Вытерла руки о фартук, на меня не обращая внимания. Грозно посмотрела в сторону мужчины. Я кинулся к ее длиной юбке, обхватил руками крепко за ноги, как будто чувствовал, что ничего хорошего от этого дяди не жди.

— Тише, Алеша, — мама похлопала меня по спинке. — Ну, ты чего испугался? — спросила она ласково.

Я задрал голову к ее лицу, такой строгой она была нечасто, и эта перемена заставляла меня нервничать.

— Привет, Катерина, — гаркнул мужчина.

От этого голоса я зажмурил глаза и почувствовал, как напряглось тело матери, и она перестала гладить меня по спине. Ее рука застыла на плече и легонько его сжала.

— Ты зачем пришёл, Сергей? — спросила мама, продолжая держать меня.

— Да вот земля слухами полнится, ты говорят, вчера выручку за полгода получила?

— И что? — я прислушивался к голосам, ничего толком не понимая.

— Ну, так, подсоби немного? Я сейчас на мели… Да вон и Алешку с Сашкой пришёл повидать… Не чужие вроде.

Я совсем не помнил отца. Слышал иногда от мамы и бабы Светы, нашей соседки, когда разговор заходил о нашем отце с Сашей, как они говорили будто бы он беспробудно пил.

— Уходи, Сергей! Это ты мне должен денег давать, чтобы детей наших прокормить. Уходи, не иначе в суд подам, что детям дурной пример демонстрируешь, и родительских прав тебя лишат вслед за разводом. Ты уже несколько месяцев не работаешь! — горячо говорила мама. — Посмотри на себя, снова весь грязный, пропитый… — с пренебрежением в голосе продолжала она.

Но я мало что понимал. И хотел, чтобы этот дядя ушел, а мама больше не переживала. А Сашка как назло не возвращался.

— Катерина! — строго говорил басом мужчина, а у меня сердце в груди зашлось быстро-быстро и в ушах зашумело. Сильнее прижавшись к коленям матери, я исподлобья глядел на мужчину.

— Лучше дай денег, знаешь же, что могу… — и я заметил, как он замахнулся и потряс кулаком.

А я заплакал. Этот человек вызывал панический страх и ужас, что он мог побить мою мамочку, причинить ей боль.

Наверное, я был залюбленным ребёнком, очень нежным и ласковым. Но только все это осталось в детстве, потому что в тот день Саша вернулся из магазина, когда меня и мать с проломленным черепом и истекающую кровью этот подонок волочил по тропинке, что вела к проезжей части. Чтобы я не вырывался и не кричал, не создавал лишнего шума, он вдарил меня камнем по голове. Завернул нас с мамой в одеяло, оттащил к дороге и сбросил в кювет, а в полицию сообщил, будто бы видел, как нас сбила машина — черный внедорожник, и скрылась с места.