Айя Субботина - Малышка (СИ)

— Я — Влад, — представляется брат. Тычет в меня большим пальцем: А он — Роман.

— Рэм, — поправляю я. Меня давно все так зовут, пусть мелкая привыкает.

— Рэм — как танк? — чуть склоняя голову на бок, спрашивает она, совершенно не думая представиться в ответ.

— Нет, как сучий сын [1] Тут отсылка к детям Капитолийской волчицы: Ромулу и Рэму (основателям Рима) , - не теряюсь с ответом я. Язык у меня хорошо подвешен. Во всех смыслах этого слова.

— Грубиян. — Мелкая морщит нос, и я понимаю, что не понимаю, делает она это всерьез или просто валяет дурака.

И на мгновение вижу, что на шее Влада болтается огромный знак вопроса. С такими ногами, что хоть умри, а я должен их потрогать. В голове мгновенно зреет адский план заманить мелкую на мотопрогулку. Вспомнить молодость, расчехлить «Хонду», дать по газам, чтобы куколка от страха прижалась ко мне покрепче.

Кстати говоря — мой взгляд скользит выше, по ее аппетитной попке в шерстяных коротких шортиках — останавливается на груди. На оранжевом облегающем свитере, через пару аккуратных выпуклостей проходит алая надпись «Bon-Bon». Понятия не имею, что это значит, но:

— Бон-Бон, давай теперь я тебя потискаю, — протягиваю к ней руки.

Она мотает головой и еще крепче прижимается к Владу. Она совсем маленькая, поэтому его голова над ней, и я вижу на лице придурка триумфальную улыбку.

— Евгения Воскресенская, — представляется она. — Ени.

— Ени… — Влад смакует ее имя, лыбится, как школьник, которому выпало счастье полапать отличницу.

— Бон-Бон, — упрямо повторяю я.

Через три дня ей исполняется девятнадцать. И на нас с Владом возложена почетная миссия устроить ребенку праздник: с фейерверками, подружками, сладостями и музыкой. Ну и что там еще любят девочки. Для своих лет у нее удивительно кукольное лицо: светлая, безупречно-чистая кожа, огромные карамельные глаза, красивые губы, и длинные почти до самой задницы светло-каштановые волосы мягкими волнами. Я честно пытаюсь найти хотя бы один изъян — и не могу. Хотя вот же он. Мой взгляд снова упирается в ее грудь. Там точно «двоечка» — не больше. Уж я точно в этом деле разбираюсь. Но вот засада — я люблю маленькую грудь. Поэтому нет, недостатков в ней нет. Кроме того, что Бон-Бон, кажется, совершенно чокнутая. Но с ее уровнем интеллекта это почти нормально: все умники обычно либо аутсайдеры, либо психи.

— Гммм… — раздается за нашими спинами.

Я поворачиваюсь — и натыкаюсь на еще одну девушку с обложки. Крашеная блондинка, с тяжелыми сиськами и фигурой «песочные часы». Косметики на ней столько, что я затрудняюсь определить ее возраст, потому что он может быть в диапазоне от восемнадцати до тридцати.

— Лилия Шолохова, — представляет ее Бон-Бон. — Мой Санчо-Пансо.

— А Росинант, я так понимаю, жрет траву на нашем газоне? — подхватываю я.

— Он — Злой брат, — заговорщицки шепчет ей в макушку Влад, — а я — Хороший брат.

«Ты — гандон драный», — мысленно отвечаю я и, с трудом отрывая взгляд от ног Ени, переключаюсь на ее подружку.

— У вас там бассейн, — облизывая меня томным голосом, говорит Санчо-Пансо.

— Хочешь искупаться?

— В октябре? А он с подогревом?

— А как же.

— Ой, хочу…

Я натянуто улыбаюсь. Скуууучно. Никакой фантазии у девочки. Но, в общем, это и не важно. Во-первых, потому что она малолетка, а во-вторых — я вроде как обручен и собираюсь жениться через три недели.

Ее ноги снова притягивают мое внимание, и я шлю лесом попытку сфокусироваться на белобрысой секс-бомбе. Слава богу, Бон-Бон, наконец, слезает с шеи Влада, и с каким-то совершенно волшебным кокетством, взбивает руками волосы. Замечаю, что ногти у нее короткие, покрыты рисунком в горошек, хотя насчет последнего не уверен, потому что теперь уже пялюсь на то, как пальцы «прочесывают» волосы, а свитер натягивается на груди, ползет вверх, обнажая пупок с… Да чтоб я сдох!

Сглатываю, разглядывая серебристую ромашку пирсинга в пупке. Нет, ну что за фигня? У меня была куча телок с пирсингом, и в куда менее скромных местах, чем пупок. Но я смотрю на этот подтянутый животик, вогнутый пупок … и резко сую руки в карманы брюк, потому что иначе не сдержусь и точно потянусь его трогать.

— Где моя комната? — спрашивает Ени, нарочно поворачиваясь ко мне спиной, и всецело переключаясь на Влада.

— Пойдем, покажу. — Он приобнимает ее за плечи, подталкивает к лестнице, а мне достается унылая участь сопровождающего подружки.

Одно хорошо — если идти с задержкой на пару ступенек, то я могу пялиться на задницу своей «сестренки». Тугая, чтоб ее, попка аппетитно перекатывается туда-сюда под тканью. Если моя ширинка сейчас не лопнет, это будет просто чудо. На миг поднимаю взгляд выше и вижу, что Влад завел руку за спину и показывает мне средний палец. Подавляю желание его сломать, вижу вытаращенные глаза блондинки и мотаю головой, одними губами говоря: «Он придурок». Ну же, хотя бы изобрази видимость попытки сказать что-то в ответ. Несколько мгновений я жду проблеск интеллекта на ее лице, но тщетно. С мыслью «Я сделал все, что мог» и с чистой совестью, продолжаю поглаживать взглядом задницу Бон-Бон.

Сестричка? Мысленно ржу, как конь. Черта лысого.

На втором этаже два крыла: налево наши с братом комнаты, направо — комната отца. Вообще, мы оба давно живем отдельно: у брата свой дом в элитном районе, а я живу в холостяцком лофте неподалеку от центра столицы. Но отец сказал присмотреть за ребенком, проследить, чтобы она хорошо устроилась и обжилась. Честно говоря, глядя на нее сейчас, у меня возникает мысль, что Ени бы прекрасно справилась и без нашей помощи. Правда, не уверен, что дом бы это пережил. Ну, или остался в первозданном виде после вторжения этого торнадо.

Когда приехала Бон-Бон, мы с Владом как раз рассуждали, куда бы ее лучше поселить: я хотел подальше, запихнуть на третий этаж, с глаз долой, а Влад наоборот, предложил комнату напротив моей. Хотел меня уделать. Снова мысленно ржу, и, ловко заходя вперед, перехватываю малышку свободной рукой, притягивая ее в собственность своих рук.

— Третий же, — напоминает Влад.

— Знаешь, мне будет спокойнее, если она будет под присмотром, — изображая саму серьезность, говорю я. И одними губами прибавляю: «Отсоси, чувак».

— Не говори обо мне в третьем лице, братик, — улыбается мое с таким трудом отвоеванное сокровище — и ощутимо тыкает меня локтем под ребра.

Этого недостаточно, чтобы вывести меня из строя, но на миг я теряюсь — и Ени выскальзывает из моих рук.

— Сюда, Ени, — Влад кладет руку ей на талию, услужливо распахивает дверь и заводит внутрь.

— Мои вещи остались внизу, — слышу ее голос из недр комнаты, и, скрепя зубами, возвращаюсь за сумкой.