Даниэла Стил - Саманта

На втором звонке трубку сняли, и Саманта услышала знакомый прокуренный голос Кэролайн Лорд. Сэм принялась путанно что‑то объяснять, Кэролайн сочувственно молчала, и наконец у Саманты вдруг вырвался горестный всхлип. И в тот же миг показалось, что она вернулась… вернулась в дом к старому, доброму другу. Пожилая женщина слушала ее, слушала с неподдельным участием! От этого веяло давно забытым покоем… Повесив спустя полчаса трубку, Сэм еще долго лежала, уставившись на полог у себя над головой, и недоумевала. Может, она и вправду сошла с ума? Ведь она только что пообещала завтра же вылететь в Калифорнию!

Для Саманты то было совершенно безумное утро: она упаковала два чемодана, обзвонила множество самолетных агентств, оставила записку и чек женщине, которая приходила прибираться в ее квартире, и постаралась закрыть дом на все замки, которые там имелись. Затем взяла чемоданы, поймала такси и поехала в офис, где отдала Чарли ключи и пообещала прислать его сыновьям рождественские подарки с побережья. После чего Саманта два с лишним часа беседовала с Харви и отвечала на его вопросы.

— Послушайте, Харви, вы зря все это затеяли. Я вовсе этого не хочу! — выпалила Саманта, ловя взгляд Харви в конце прощальной встречи.

Он спокойно посмотрел на нее поверх массивного хромированного стола с мраморной крышкой.

— Речь идет не о твоих желаниях, а о том, что тебе необходимо, Сэм. Не важно, понимаешь ты это или нет. Ты уезжаешь куда‑нибудь?

Харви был высоким, сухопарым мужчиной с посеребренными сединой волосами, коротко подстриженными, как носят моряки. Харви любил белые рубашки «Брукс Бразерс» и костюмы в полоску; он курил трубку и внешне был типичным банкиром, глядящим на мир стальными серыми глазами, однако на самом деле обладал блестящим умом, был творческой личностью и прекрасным человеком, каких мало. В каком‑то смысле он заменил Саманте отца, и, если разобраться, в том, что он отправлял ее в отпуск, не было ничего удивительного. Однако за все утро они ни словом не обмолвились о ее планах, а говорили исключительно о делах.

— Да, я уезжаю.

Саманта, сидевшая по другую сторону внушительно — грозного стола, улыбнулась Харви. Она прекрасно помнила, как в самом начале работы в агентстве трепетала перед Харви и как потом, с годами, начала его уважать. Впрочем, насколько она знала, уважение было обоюдным.

— Вообще‑то, — Саманта взглянула на часы, — мой самолет через два часа уже вылетает.

— Тогда какого черта ты торчишь в конторе?

Харви вынул трубку и ухмыльнулся, однако Сэм секунду поколебалась и спросила, не поднимаясь с места:

— Вы уверены, что я смогу вернуться сюда на работу, Харви?

— Клянусь! Ты получила мое письмо?

Саманта кивнула.

— Это хорошо, — продолжал Харви. — Теперь, в случае чего, ты сможешь подать на меня в суд.

— Я не хочу судиться. Я хочу вернуться на рабочее место.

— Ты вернешься. И может быть, даже займешь мое кресло.

— Я могла бы вернуться через пару недель, — осторожно произнесла Саманта, однако Харви покачал головой, и глаза его моментально перестали улыбаться.

— Нет, Сэм. Ты вернешься первого апреля — и точка.

— На это есть какие‑то особые причины?

Харви не хотелось ей объяснять, поэтому он снова покачал головой.

— Нет, просто мы выбрали эту дату. Я буду писать тебе, буду держать в курсе того, что тут происходит, а ты сможешь звонить мне в любое время. Моя секретарша знает, где тебя искать?

— Пока нет, но я ей скажу.

— Отлично.

Харви обошел вокруг стола и, не говоря больше ни слова, притянул Саманту к себе. Потом поцеловал в макушку.

— Выше нос, Сэм. Мы будем по тебе скучать, — грубовато сказал он.

На глаза Саманты навернулись слезы, она прижалась к нему еще на миг и бросилась к двери. На какую‑то долю секунды Саманте опять показалось, будто ее выгоняют, и она чуть было не принялась в панике умолять Харви, чтобы он позволил ей остаться.

Однако, выйдя из кабинета Харви, Саманта увидела Чарли, который поджидал ее в коридоре; он ласково обнял ее за плечи.

— Ну что, детка? Ты готова ехать?

— Нет. — Саманта улыбнулась сквозь слезы и, шмыгнув носом, уткнулась в бок Чарли.

— Ничего, скоро будешь готова.

— Да? Почему ты так уверен? — Они медленно шли в сторону ее кабинета, и Саманте больше чем когда‑либо хотелось остаться. — Это чистое безумие. Разве ты не понимаешь, Чарли? Ведь у меня столько работы, нужно проводить рекламные кампании, я не имею права…

— Сэм, ты, конечно, можешь протестовать, если тебе хочется, но все будет без толку. — Чарли взглянул на часы. — Через два часа я посажу тебя в самолет.

Саманта резко остановилась и воинственно посмотрела на него. Чарли не смог сдержать улыбку. Саманта была сейчас похожа на красивую и ужасно избалованную девчонку.

— А если я не сяду в самолет? Что будет, если я откажусь ехать?

— Тогда я выволоку тебя отсюда и полечу вместе с тобой.

— Мелли это не понравится.

— Напротив, она будет в восторге! Мелли уже целую неделю просит меня куда‑нибудь смыться, говорит, что я ей осточертел.

Чарли тоже остановился, не сводя глаз с Саманты.

Ее губы медленно растянулись в улыбке.

— Значит, мне не удастся тебя переубедить?

— Нет. Ни меня, ни Харви. Сэм, нам совершенно неважно, куда ты уедешь, но ты непременно должна уехать, черт побери! Ради твоего же блага! Неужели тебе самой не хочется? Уехать от расспросов, от воспоминаний, от вероятности столкнуться с… ними?

Когда Чарли произносил последнее слово, в его голосе зазвучала боль. Саманта передернула плечами. — Какая разница, уеду я или нет? Стоит мне включить в Калифорнии телевизор, и я увижу. Обоих. И у них будет такой вид, словно…

Глаза ее наполнились слезами при одном лишь воспоминании об этих лицах, которые каждый вечер как магнит притягивали ее к себе. Она каждый вечер смотрела на них, а потом ненавидела себя за это, хотела переключить телевизор на другой канал, но не могла пошевелить рукой.

— Черт, не знаю, но у меня такое впечатление, что они прямо созданы друг для друга, правда? — Ее лицо неожиданно превратилось в печальную маску, и по щекам покатились слезы. — Мы вместе так не смотрелись, да? Я хочу сказать, что…

Но Чарли не поддержал этот разговор, а лишь привлек ее к себе.

— Все хорошо, Сэм. Все хорошо, — пробормотал он и, когда она тихонько заплакала, уткнувшись ему в плечо и не обращая внимания на взгляды шмыгавших мимо них секретарш, убрал с ее лба длинную прядь волос и снова улыбнулся. — По — моему, это называется эмоциональным истощением. Неужели ты сама не замечала, что у тебя нервы не в порядке?

Саманта что‑то недовольно проворчала, а потом рассмеялась сквозь слезы.