Дарья Волкова - Посланник ангела

По какому-то непонятному парадоксу больше всего в этом, прямо скажем, неприятном для него разговоре Дмитрия задело то, что Дарья легко и походя обидела добрейшую Клавдию Архиповну, которая так тепло о ней отзывалась.

— Вот же стерва! — простонал Тихомиров, опершись руками на стойку и обхватив ладонями голову.

— Да уж, — согласилась Клавдия Архиповна. Впрочем, обиды в ее голосе не было. — Строгая она у нас. Спуску никому не дает.

Дмитрий поднял голову и посмотрел на медсестру. Та ответила ему полным сочувствия взглядом. У Димы в голове молниеносно созрел коварный план действий. Достал из портфеля дежурившую там на всякий пожарный бутылочку «Хенесси» и плитку горького шоколада. Поставил все это перед Клавдией Архиповной, умоляюще сложил лапки на груди, выдал самый жалостливый взгляд, на который был способен (получилось, откровенно говоря, не очень — последний раз в таких взглядах Дмитрий тренировался в детстве, когда выпрашивал себе собаку), горько вздохнул и сказал:

— Клавдия Архиповна! Пропадаю я. Влюбился. Что делать, ума не приложу. Помогите, пожалуйста.

На месте произнесения последнего предложения хорошо было бы пустить слезу, но Тихомирову это было уже не под силу.

Но и без этого, уже спустя десять минут они сидели вдвоем в служебном закутке и пили чай. От коньяка и шоколада Дмитрий предусмотрительно отказался: «Нет, нет, это вам!». Зато с усердием поглощал в стратегических целях варенье, сваренное Клавдией Архиповной. И слушал.

— Ну, про это, то, что она… — Клавдия Архиповна замялась. — Ну, это, лесбиянка. Не знаю я. Когда я молодой была, про эту дрянь и слыхом не слыхивали. Вроде девка и девка. Но одно точно скажу: мужиков она не жалует.

— Да? — упавшим голосом переспросил Дмитрий.

— Ага. Наших совсем замучила. Она вообще мужиков-гинекологов за людей не считает. Говорит, что в медицину надо идти по призванию и работу свою любить. А если мужик любит смотреть в женские… — тут Клавдия Архиповна запнулась и слегка покраснела, — то это не призвание, а патология.

Тихомиров против воли рассмеялся.

— Знаете, не могу не согласиться.

— Я тоже так думаю, какой нормальный мужик-то пойдет на такую работу, — поддакнула Клавдия Архиповна. — Так она их задраконила всех. Не дай Бог им где напортачить — жизни не даст.

— Это как? — не понял Дмитрий.

— Ну, как-как. Где недоглядел, где ошибся, где еще чего. А она, если это ее женщин касается, спуску не даст. Скандал устроит непременно, заставит все исправлять, если еще не поздно. Еще и докладную напишет. И жаловаться пойдет. А уж язык у нее… — медсестра покачала головой. — Они ее змеей подколодной за глаза зовут.

— Не может быть, — удивился Дима. — Она же такая красавица.

— Да уж, — усмехнулась Клавдия Архиповна. — Она когда после интернатуры к нам пришла, все мужики вокруг нее кружили, хвосты распускали. Она поначалу тихая была, от них бегала. А потом опыта понабралась и построила их всех по линейке.

— Неужели ни с кем не подружилась за все время? — ревниво поинтересовался Димка.

— Почему, анестезиологов уважает. И с реанимации мужиков. Завреанимацией, Андрею Викторовичу, даже на день рождения коньяк подарила. Он какую-то ее девчонку с того света достал. Викторыч сказал, хороший коньяк. Ну, навроде твоего.

— А вообще, добрая она. Строгая, но добрая, — Клавдия Архиповна отхлебнула чаю и продолжила: — Один раз санитарке разнос устроила за грязные палаты. Та полчаса в сестринской ревела. А Дарья Александровна, как узнала, что эта дуреха беременная, извинилась перед ней. Не, представляешь, прям на посту, перед обходом, при всем отделении взяла и извинилась перед санитаркой. Доктор извиняется перед санитаркой.

Клавдия Архиповна недоуменно покачала головой и возобновила свой рассказ:

— Наташка потом и рожала у нее. Руки в родзале целовала: Дарья Александровна ей ребенка спасла — там двойное тугое обвитие было…

— А что насчет семьи, — поспешил сменить направление разговора Димка, — муж, дети?

— Да какое там! — рассмеялась Клавдия Архиповна. — Она за своей работой замужем. Задерживается постоянно, на все праздники дежурит — какому мужику такое понравиться, будь она хоть трижды раскрасавица! Родители вроде здесь живут, слышала, она с кем-то из наших договаривалась отца в ортопедию положить. А так, вообще, мало про нее знаю, — с сожалением добавила медсестра. Видно было, что все про всех знать — это ее основная работа, и ей прям неловко было, что она с ней не в полном объеме справляется…

— Спасибо вам огромное, вы и так много мне рассказали. Может, телефончик знаете? — с надеждой спросил Дмитрий.

— Знаю, как не знать, — лукаво усмехнулась медсестра. — Только ты меня не выдавай. Сейчас принесу.

Пока Димка записывал номер в телефон, Клавдия Архиповна допивала чай, поглядывая на него поверх кружки. Вдруг резко поставила кружку на стол, чуть не расплескав остатки чая. Охнула, уставившись на Димку расширившимися глазами.

— Что такое? Неужели по ошибке выдали мне служебные тайны? Не бойтесь, я — могила, — попытался пошутить Дима.

— Слушай, вот ты сейчас спрашивал меня, я тебе рассказывала, и поняла вдруг все!

— Что все?

— Да неправда это все, про лесбиянку! Точно, неправда! Поняла, почему она такая.

— И?

— Слушай, — у Клавдии Архиповны глаза горели прямо-таки охотничьим азартом. — Обидел ее кто-то крепко. Мужик какой-то. Ну, поматросил и бросил. А она знаешь, какая гордая. Вот с тех пор всем мужикам и мстит. Точно.

Клавдия Архиповна удовлетворенно откинулась на спинку стула и мечтательно добавила:

— В «Неразделенной любви» у Сапфиры так же было.

Димка не знал, плакать ему или смеяться.

Позже, возвращаясь домой, Дмитрий подумал, что в версии Клавдии Архиповны, возможно, и есть рациональное зерно. Даже несмотря на то, что рождена версия распаленной просмотром бредовых сериалов фантазией немолодой женщины, это не меняло двух непреложных фактов, осознанных Тихомировым по итогам беседы с Клавдией Архиповной. Во-первых, чем больше он узнавал про Дашу, тем больше она ему нравилась. Никогда раньше Димку не привлекали такие жесткие, принципиальные, до упора стоящие на своем, не считающиеся с авторитетами, чужим мнением и приличиями женщины. Но Дашин профессионализм и преданность делу, а также чисто человеческая порядочность (в правдивости рассказа Клавдии Архиповны Димка нисколько не сомневался), глубоко импонировали ему. А уж в сочетании с ее внешними данными коктейль получался просто убойный. Ну, а во-вторых… Во-вторых, возможности понравиться ей он не видел. Пока.

Решение пришло тогда, когда Дима меньше всего этого ожидал. И был не готов. Или чересчур готов — зависит от того, с какой стороны посмотреть.