Оксана Весенняя - Олигарх

— Прости, — поцеловал её в макушку, — я слишком увлёкся.

Сел на кровати, собираясь выйти из комнаты, быть подальше от своей Ягодки, а она не позволила, поймала за руку и притянула обратно.

— Не убегай, — тихо попросила, — Будет тебе десерт, будут тебе ягоды. Это мне нельзя, а тебе можно. Тебе ведь всё можно, — уже перешла на шепот и подрагивающими руками стягивала с него футболку.

Легонько толкнула мужа в грудь, недвусмысленно показывая, чего от него хочет. Кир послушно откинулся на спину, не отводя пристального взгляда от своей девочки, а она, судя по всему, останавливаться и не думала. Целовала, дразнила, распаляла его желание все сильнее. Лавров не выдержал, прикрыл от удовольствия глаза. Окунулся в омут наслаждения и чувствовал горячее дыхание на чувствительной коже, нежные пальцы по возбуждённой плоти, кончик языка по солоноватой капле… хриплый стон удовольствия и снова ласковые губы… там

А потом шершавая ладонь на хрупкой шее. Сильные пальцы на затылке в гладком шелке волос. Вновь срывающийся стон с пересохших губ. Тяжёлое дыхание и мурашки по всему телу. Непередаваемо, восхитительно. Его любимая Ягодка подарила ему блаженство.

Он так и валялся посредине кровати, не в силах даже пошевелиться. Ксюша поцеловала его в колючую щеку и отвернулась, перебралась практически к самому краю.

— Ты чего? — обеспокоенно спросил. Испугался, что в погоне за удовольствием мог сделать больно или неприятно. А может, не услышал ее, а она просила остановиться?

— Ничего, просто это так несправедливо. Кир, если б ты знал, как я тебя хочу, — воскликнула она и даже рукой взмахнула, — так хочу, что у меня внутри все сводит, до скрипа зубов хочу, а мне нельзя.

— Нельзя, — подтвердил Кирилл за нее, — но мы ж все равно на следующей неделе врачу твоему должны показаться, может, снимет запрет и разрешит? — ободряюще улыбнулся и обнял за плечи.

— Может, и разрешит, — вздохнула она и прикрыла глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Ей действительно во время беременности безумно Кира хотелось. И днем, и ночью. Постоянно. Это все гормоны, наверно.

— Я тебе пояс верности подарю, чтобы у тебя соблазна не было, и сам буду ходить в рубашках, застегнутых на последнюю пуговицу, дабы не смущать тебя своим великолепным телом.

— Кир, блин, вот ты как всегда!

— А как ты хотела?

— Никак. По-другому это уже будешь не ты, прильнула к боку мужа и успокоилась, хотя его присутствие рядом возбуждало все сильнее.

К врачу они попали гораздо раньше назначенного дня. Уже на следующее утро после «ягодного десерта» Ксюша почувствовала тяжесть внизу живота и боль. Кир, недолго думая, отвез ее в больницу, а Ксюша и не сопротивлялась. Жутко испугалась и пыталась подавить дрожь во всем теле. Сама себе шептала: «Всё будет в порядке» и к малышке своей мысленно обращалась, просила, чтобы та вела себя хорошо.

Я не хочу здесь оставаться, Ксюшу все-таки оставили в больнице на сохранении.

А надо.

Он уговаривал ее, будто маленького ребенка, хотя она и так все понимала. Просто без Кира оставаться одной наедине со всеми своими страхами было жутко. Слишком хорошо помнила, как это было в прошлый раз. Она еще после предыдущей госпитализации в себя не пришла, а теперь вновь пришлось сюда возвращаться. Будто не уходила отсюда: та же больница, тот же медперсонал. Да она даже в ту же палату попала, где лежала позавчера.

— Кирилл, — ухватилась за его руку.

— Я с тобой. Все хорошо. Ложись давай, я сам все разложу. — Наклонился за сумкой и принялся вытаскивать оттуда вещи Ягодки.

Её выписали через две недели, когда появилась уверенность в том, что ни ей, ни малышу ничего не угрожает. За это время за состоянием ее здоровья следили ее лечащий врач, Лика и даже Светлана Владимировна. Мать Кирилла каждый день связывалась с доктором Ксюши и лично курировала все назначения и показания. А еще она почти ежедневно звонила невестке и узнавала о ее самочувствии из первых уст. Лика часто заходила проведать, да и Кир не обделял своим вниманием, что не могло не радовать Ксюшу.

Ксюша зашла в комнату и ахнула. Прикрыла ладошкой губы, чтобы не засмеяться и раньше времени не выдавать своего присутствия, но малявка, увидев её, потянула ручки и начала ерзать на груди Кира. Сердце сжалось от переполняющих душу эмоций. Дочь в свои три месяца на руках Кира до сих пор казалась крошечной. Ксюша помнит, как впервые увидела свою малышку: и улыбалась, и плакала. Никак не могла поверить в то, что наконец всё закончилось. Слишком тяжело далось ей ожидание чуда, слишком сложно у неё протекала беременность. Да еще и перспектива кесарева сечения не добавляла радости. Только уверенность Кира в том, что всё будет хорошо, спасала от страхов, помогая справляться с хандрой, которая всё чаще накатывала на Ксюшу. Их малышка появилась на свет в конце августа, чуть раньше ожидаемого срока. Как говорил Кир, его дочь — ягодная малышка не могла столь важное событие отложить на осень.

— Ну, и куда ты собралась? Хочешь ещё больше размазать все по папиной футболке? — назидательно спрашивал кроху.

Ксюша не выдержала, рассмеялась:

— Кир, что это?

Указала взглядом на проделки дочери.

— Ты лучше у неё спроси, — фыркнул Лавров, с трудом сдерживая улыбку.

Малышка, оставшаяся на пару минут без пелёнок и ползунков, умудрилась сделать свои дела прямо на груди у отца.

Ксюша, глядя на «подарок» дочери, вновь расхохоталась. Аккуратно забрала у Кирилла кроху и понесла в ванную:

— Пойдем, мамина радость, опять будем купаться.

— Вот как теперь это снимать? — ворчал Лавров, пытаясь завернуть края футболки, чтобы еще больше не перепачкаться.

— Привет, я на минутку, — предупредил еще в коридоре, — забежал за оставленными бумагами, заодно вас проведать.

Бросил ключи на маленький столик в прихожей и, быстро разувшись, поспешил в свой кабинет, на ходу расстегивая пиджак.

— Обедать будешь?

— Не успею, только кофе глотну, и убегаю. Малявка спит? — поинтересовался у жены, как только она появилась на пороге кабинета.

— Нет, уже проснулась, — рассмеялась, услышав, как закряхтела в соседней комнате дочь, — папа же у нас сначала кричит, потом спрашивает.

— Вот такой хреновый у вас папа, — проворчал Кир, пытаясь сдержать злость.

Никак не мог найти нужные документы. Утром приготовил папку, а потом, услышав плач Ариши, отвлекся и оставил всё на столе. Надо было срочно успокоить дочь, чтобы Ксюшу не разбудить. Она и так вставала к ней по ночам, давая Кириллу возможность выспаться нормально.

— Ты что ищешь?

— Документы, — процедил сквозь зубы.

— Все твои бумаги в столе, закрыла на ключ. Держи, — протянула Лаврову маленький ключик от тумбы, встроенной в массивный стол.