Александр Васильев - «Я сегодня в моде…» 100 ответов на вопросы о моде и о себе

В Буэнос-Айресе хожу на рынок «Сан Тельмо», в Брюсселе – на брюссельский, в Мадриде есть блошиный рынок «Растро», но он ужасен.

В Шотландии часто бываю на «Баррасе», в Глазго, в Стамбуле – на «Хор-Хоре».

Во Франции самые лучшие блошиные рынки. Все остальные могут пойти переодеться и переменить туфли. На втором месте, конечно, английские рынки, где более жесткий отбор вещей.

Франция не разорила себя, как Россия. Найти старинные вещи в России очень трудно, а старинные вещи во Франции – запросто. И цены выигрывают в сторону Франции. Сейчас в России купить масляный портрет начала XIX века очень сложно. Мы должны приготовиться к трате в размере 10 000 долларов. Во Франции он будет стоить 200 евро. Это несоизмеримые цены. Большинство платьев я покупаю во Франции и в Англии или в Южной Америке. Я покупаю их даже на аукционах в Австралии. Мне очень интересно это делать. Сейчас я часто делаю покупки в США через Интернет. Потому что налетаться в Штаты у меня нет ни сил, ни денег.

Коллекционирование – увлечение дорогостоящее. Вы, должно быть, богаты?

Я собираю художественные вещи эпохи романтизма и вещи конца XVIII и первой трети XIX века до 1840-х годов. Хотя в истории моды я явно предпочитаю XVI век, эпоху Ренессанса, которая мне ближе всего. Но я не могу себе позволить покупки, которыми мог гордиться Рудольф Нуреев, который действительно покупал вещи эпохи Ренессанса и портреты XVI века. Увы, сегодня мне это еще недоступно. Все мои доходы – от постановок спектаклей, я поставил их уже более 120 по всему миру, от выставок, продаж моих рисунков.

На персональной выставке в Гонконге, 1992

Еще я сдаю коллекции в аренду музеям, публикую книги, снимаю сериалы, читаю лекции. Интерьеры, которыми я занимаюсь в Москве, тоже мой хлеб. Мои клиенты – люди интеллектуальные, они мечтают домашние интерьеры сделать зеркалом своей души.

Государственный музей театрального искусства им. А. А. Бахрушина в Москве купил 14 ваших эскизов. Это единственный случай, когда произведения искусства покупали не вы, а у вас?

В России – единственный, но зато покупали работы различные европейские музеи, американские и японские. К сожалению, отношение здесь ко мне до сих пор двоякое. Многие из тех, кто охотно слушает мои лекции, предпочли бы услышать, что у меня на Западе ничего не вышло и я живу под мостом, – тогда бы все были спокойны. Хотя я не могу причислить себя к разряду богатых людей, тем более миллионеров. Просто живу так, как мне хотелось бы жить.

Кто вам помогал и помогает собирать эту бесценную коллекцию?

Со мной всегда были люди, которые хотели мне помочь и в реставрации, и в консервации, и в том, чтобы ее пополнять. Скажем, граф и графиня Апраксины: графиня Апраксина, у которой я довольно продолжительное время жил в их особняке в Брюсселе, передала мне в свое время вещи для коллекции. Щедрая Майя Плисецкая отдала хорошую часть своего гардероба от Chanel и Pierre Cardin, и эти вещи сейчас находятся в моем музее.

Знаменитая советская кинозвезда Наталья Фатеева передала мне недавно 22 платья из своей коллекции. Многие вещи мне были просто переданы для хранения, для того чтобы расширить мою коллекцию. Совсем недавно в Париже знаменитая голливудская кинозвезда французского происхождения 50-х годов Лесли Карон подарила мне свое золотое, кутюрное, вышитое блестками коктейльное платье работы Ива Сен-Лорана за 1967 год.

Я очень рад, что могу расширять коллекцию, постоянно пополнять ее. Например, недавно мне удалось приобрести во Флоренции бальное платье из коллекции графини Алигьери, праправнучки знаменитого Данте Алигьери. Владелицей его была графиня Строганова, урожденная княжна Щербатова. Антикварное платье сохранилось с 1892 года только благодаря тому, что попало во дворец Строгановых в Риме и поэтому не было уничтожено большевиками. А в Брюсселе я купил коллекцию русского Дома моды «Итеб» – 93 платья из рук «мадемуазель “Итеб”», дочери хозяйки Дома моды. Иногда что-то и дарят. Но не часто.

В гардеробе Клары Лучко, который передала в вашу коллекцию ее дочь Оксана Лукьянова, были наряды от-кутюр?

Нет, Клара Степановна одевалась в прет-а-порте де люкс. Ее дочь (когда Оксану в детстве спрашивали о любимом занятии мамы, девочка отвечала: «Она любит мерить») вышла замуж за югослава и эмигрировала с ним в Канаду, где стала хозяйкой магазина готовой одежды. Она одевала маму как куколку – Карл Лагерфельд, Прада… Эти наряды Оксана передала мне вместе к красным драпированным платьем, в котором Лучко – «самые красивые ноги Советского Союза» – поехала на Каннский фестиваль, когда там представляли фильм «Возвращение Василия Бортникова». Теперь я обещал Оксане Лукьяновой, что в ближайшее время заеду за обувью и шляпками ее мамы. Кстати, Клара Степановна рассказывала мне, почему не сохранился гардероб Орловой, с которой они вместе были в Каннах и жили в одном отеле. Войдя в номер Любови Петровны, Клара увидела у нее на коленях кружевные юбку и блузку, которые звезда шила на живую нитку. Оказывается, Орлова многократно распарывала и перешивала свои наряды, а такие вещи долго не живут.

С Кларой Лучко, 2003

Действительно вам Жак Ширак подарил квартиру в Париже для хранения коллекции?

Подарком это назвать очень трудно. Это трехкомнатная квартира, которую мне выделил город Париж на левой стороне Сены для хранения моей уникальной коллекции костюмов. Не такие огромные апартаменты, которые сейчас можно увидеть в домах новых русских, но все же это мне очень сильно помогло, спасло мое положение. Коллекция уже выселила меня из моей недвижимости, потому что она прибавляется каждый день. А все экспонаты нужно где-то хранить. И места уже катастрофически не хватает.

А сейчас я держу свою коллекцию, недавно оцененную в два миллиона евро, в специальном хранилище в окрестностях Парижа, где текстилю и коже не страшны перепады температуры, влажности, пыль и личинки моли. Хранилище занимает огромный объем – тридцать семь метров в длину, тридцать семь в ширину и столько же в высоту.

Жилищное пространство человека все же ограниченно. Не вытесняют ли любимые вещи своего хозяина?

Я начал коллекционировать рано, места не хватало, и я многое потерял. Чемоданами отвозил в комиссионный магазин, о чем теперь жалею. И в начале 1980-х, когда я жил в Париже в мансарде, мне негде было все хранить, и пришлось ликвидировать часть коллекции. Сейчас бы я так не поступил, в 45 лет ко мне пришла мудрость, которой в молодости нет. Более ста вещей я безвозмездно отдал в Национальный исторический музей Чили в Сантьяго, многое – в галерею костюма во Флоренции, в Метрополитен-музей в Нью-Йорке, в Лондонский музей, в парижский Дворец Галлиера, в Московский государственный Исторический музей, в челябинский «Музей моды». Но себе оставлял лучшее.