Ясмина Реза - Пьесы

В Лензэе он уговаривает какого-то крестьянина отвезти нас в Страттен. В машине они разговаривали, а когда приехали — обнялись, не поняв ни слова из того, что говорили друг другу... Авнер находит, что этот крестьянин замечательный, а крестьянин находит замечательным Авнера... Я бегу в комнату, прихорашиваться к вечеру и к этой последней ночи...

БАЛИНТ (не поворачиваясь). А потом?... Ты не договариваешь, что было потом.

АРИАНА. А потом ты сам видел, какая я была веселая, вся светилась от радости, мы ужинали и моя веселость улетучилась... Он так сделал, чтобы она улетучилась... А потом,... я звоню ему в номер, он говорит "да?", я говорю "Авнер?"... он говорит "приходи"... а я говорю "иду" ... коридор, лестница, дверь его комнаты... Я просто умираю, а этот человек ничего не знает... Завтра он будет в Буэнос-Айресе...

БАЛИНТ. Мне кажется... (Оборачивается). Мне кажется, мне надо прогуляться... Я благодарю тебя, Ариана. (Уходит).

СЮЗАННА. Что вы делаете? Я искала вас.

ЭММА. Наступает момент, дорогая Сюзанна, когда горы становятся ненавистны, когда возраст начинает давить на сердце. Если бы я была поспортивней, я бы стала увлеченно рыть себе могилу.

СЮЗАННА. Может быть я пока схожу... а что если я принесу нам по ликерчику, чтобы взбодриться?... Если только вы не собирались идти в дом.

ЭММА. Нет-нет. Я весь день провела в доме, я просто отупела от этого огня в камине.

СЮЗАННА. Значит по ликерчику?

ЭММА. Давайте.

Ореховые кексы!... Если вы ко мне хорошо относитесь, уберите их от меня, вы знаете, что я здесь уже поправилась на четыре килограмма?

СЮЗАННА (наливает в рюмки грушевый ликер). Вы сядете на диету завтра или дома в Париже. Сегодня совсем неподходящий день для диеты.

ЭММА. Для диеты нет подходящих дней. Ох, тем хуже, вы правы, давайте есть... (Она заглатывает кусок кекса). Будем есть и пить... (Пьет). Зачем мне соблюдать диету! Кто на меня посмотрит? Кому нужен такой старый бегемот как я?... (Доедает кекс, берет следующий). Вы мне хоть помогите. А она разбирается в кондитерских изделиях, эта проклятая Мюллерша.

СЮЗАННА. Он сейчас в самолете...

ЭММА. Не будем об этом думать, это угнетает.

СЮЗАННА. Да, это угнетает.

ЭММА. А, вас тоже?... Я думаю, уж не из-за отъезда ли Авнера я впала в депрессию.

Когда-то мой отец снимал здесь дом. Вечером мы ложились на террасе, отец открывал двери, и мы слушали музыку Брамса... Не знаю, что его удерживает в Буэнос-Айресе. Загадка... Вы тоже в депрессии?

СЮЗАННА. Да.

ЭММА. Из-за Авнера?

СЮЗАННА. Нет... впрочем да... Не знаю...

ЭММА. Мне кажется, ему очень подошла бы такая женщина, как вы. Вот что ему надо. Он совсем не счастливый человек. Несмотря на эту веселость. Кто-то вроде вас мог бы сделать его счастливым...

СЮЗАННА (с усилием, после небольшой паузы). Может быть в Буэнос-Айресе у него кто-то есть...

ЭММА. Может быть... (Берет еще один кекс). О чем же они разговаривали в машине?... Он просто могильщик какой-то, этот Бленск!

СЮЗАННА. Не будем к этому возвращаться.

ЭММА. Да, не будем... Хотя сейчас это неопасно...

СЮЗАННА (снова берет стакан с ликером). Еще?

ЭММА. Давайте, давайте... Ах, Сюзанна, Сюзанна, как жалко, что вы не живете в Париже! Мы могли бы столько всего сделать вместе, мы могли бы ходить... мы могли бы ходить на выставки, в кино... могли бы играть в бридж... в бридже мы составили бы опасную пару...

СЮЗАННА. Действительно...

ЭММА. Жизнь плохо устроена, мы все время проходим мимо. Мы столько упускаем, а живем лишь остатками , и время катится по наклонной... (Пьет). В конечном счете, Авнер был единственным мужчиной моей жизни.

АРИАНА. Завтра в двадцать два часа у меня поезд...

ЭММА. Если я правильно понимаю, все нас покидают.

АРИАНА. Балинт исчез. Ушел сегодня утром и с тех пор его никто не видел.

СЮЗАННА. Куда он ушел?

АРИАНА. Гулять.

ЭММА. Гулять, в такую погоду?

АРИАНА. В легких ботинках...

СЮЗАННА. Что это значит?

АРИАНА. Не знаю. Ушел в легких ботинках. В таких ботинках не ходят гулять.

ЭММА. Гулять вообще не ходят, если вы хотите знать мое мнение. Что вы все хотите доказать, бегая, как одержимые?

АРИАНА. Мне нравится ваш голос, Эмма... Такой искренний, живой... (Наливает себе ликер и выпивает).

ЭММА. Скажите уж, что у меня пронзительный голос, не стесняйтесь.

АРИАНА. Совсем даже нет, наоборот. У вас очень успокаивающий голос..

ЭММА. Мне впервые делают такой комплимент. — Это очень мило. Может быть он пошел в город.

АРИАНА. Утром его в городе не видели.

ЭММА. Значит пошел после обеда. Воспользовался плохой погодой, чтобы сделать покупки. Что не мешало бы сделать мне самой.

АРИАНА. Магазины уже час как закрыты.

ЭММА. Меня это нисколько не удивляет в отношении этого молодого человека. Как раз в его стиле — раствориться в природе.

АРИАНА (в панике). Вы думаете?...

СЮЗАННА. Да где же он может быть?

АРИАНА. Это из-за меня.

СЮЗАННА. Объясни, дорогая. Ты нас понапрасну тревожишь.

АРИАНА. Ах, в конце концов, мне плевать... Если ему доставляет удовольствие провалиться сквозь землю, тем хуже для него. Он — идиот.

СЮЗАННА. Ты что говоришь? Ты с ума сошла?

АРИАНА. Мне отвратительно, что он рядится в мученики. Когда такие типы страдают, весь мир должен умирать от тоски.

СЮЗАННА. Ты слишком несдержана, Нануша...

АРИАНА. Не называй меня "Нануша", меня это раздражает. Ты видела, на что я похожа в этих брюках ? Ни талии, ничего. У меня прекрасная талия, а ее не видно. Я так и знала, что мы сделали глупость, купив эти брюки.

ЭММА. Почему вы говорите, что это из-за вас?

АРИАНА. Знаете, Эмма, в конце концов нечего страдать в тумане из-за того, что безответно в кого-то влюбился... Я его знаю всего шесть дней, это абсурд. И могу вам поклясться, что вовсе не старалась понравиться именно ему.

СЮЗАННА. Мне особенно нравится это "именно ему".

ЭММА. Откуда вы знаете, что он страдает в тумане?

АРИАНА. Потому что я в этом уверена. Я чувствую.

СЮЗАННА. Раз ты чувствуешь, значит у него есть для этого причины.

АРИАНА. Ну вот, мама всегда готова меня расстроить. Ты не могла бы хоть иногда быть несправедливой в мою пользу, мама?! Я твоя дочь, не забывай.

СЮЗАННА. Иногда я начинаю в этом сомневаться. Хорошо, что ты напомнила.