Светлана Ширанкова - Кукольный дом [сборник стихов]

Там сотрудница, открыв пасьянс "Косынка",
Перепутает входящий с исходящим,
И пойдет гулять по райской пересылке
Вещь в себе, никем не вскрытый черный ящик.

Мне бы черной краской — чтобы черней греха —
Рисовать на стенах грустных слепых котят.
У моих драконов крылышек нет — порхать,
У твоей принцессы слишком нездешний взгляд.

Камамбером лунным давится крысий взвод —
Торопитесь, черти, ибо грядет флейтист.
У моих кошмаров чувственный влажный рот,
У твоих пророчеств кем-то украден смысл.

Дочитала книгу. В список своих побед
Занесла одну убитую ночь в году.
Мой зрачок-котенок с жадностью ловит свет,
Чтоб, смотав клубочек, вышить тебе — звезду.

Тряпочный синий купол
В дырках — изношен очень.
Мы поиграем в куклы,
Рыжую эту — хочешь?

Куклы — девчонки обе.
С ними, пожалуй, проще.
Вынь из коробки обувь —
Освободи жилплощадь.

Ты извини, подружка,
Царских хором не будет.
Спальный район, "однушка",
Стенки картонных судеб,

Свёрла соседских взглядов,
Гости… какие гости?
Кто-то случайный рядом,
Стыд и досада — после.

Всхлипы твоих причастий,
Стоны чужого порно…
Норна поет о счастье,
Черная злая норна.

Отпустите кукле сорок моих грехов,
Пожелайте кукле выжить в чужом огне.
Пенелопа, дашь ли парочку женихов?
Да не мне, вот дура, что с ними делать мне?

Нарядите куклу — бархат, меха, шифон
(Если пластик треснет, нужно заделать шрам).
Покажите кукле, как закрепить шиньон,
Подобрать к походке — жесты, к улыбке — шарм.

Прикажите кукле плакать, терять ключи,
За помадой прятать жесткую складку губ,
Простужаться к лету, горе вином лечить,
Покупать конфеты в булочной на углу.

Объясните кукле, что у нее внутри,
Научите куклу каяться и грешить,
А потом вложите в грудь ей по счету "три"
Лоскуток — остаток глупой моей души.

Ожидание судного дня до обидного нудно.
Написать бы об этом роман, да никто не заплатит.
Вспоминаю тебя, моя девочка, в лавке посудной:
Флердоранж, валансьенское кружево, белое платье.

Совершенная кукла в раю дорогого фарфора,
Галатея из Мейсена в сливочно-розовой гамме.
Как же хочется строить дворцы и сворачивать горы!
Но позволено только смотреть и не трогать руками.

Трубочистом из сказки печального мальчика Ганса
Я пытался пробиться к тебе по чужим дымоходам —
Не сумел, извини. Я, наверное, плохо пытался.
Для чего моей кукле покрытая сажей свобода?

День рождения, торт и четыре изюминки сверху…
Ты бледнеешь, ma chere, под искусной своей позолотой.
Он приехал сегодня. Ты знаешь, за кем он приехал?
Молоток опускается: "Продано! Кончились лоты!"

Он тебя разобьет непременно, а как же иначе —
Мне ведь тоже в тебе померещилось скрытое что-то —
И на волю метнется испуганный солнечный зайчик.
Вот и все, дорогая, любимая, прошлая… к черту.

Марта, уже светает — прости. Пора.
Сбор объявили у церкви, сегодня в три.
Надо ли плакать, Марта? Ведь Дидель прав:
Если война не снаружи — она внутри.

Колокол воет волком, гоня беду.
В Гаммельне ветрено, флюгеры рвутся ввысь.
Твой Крысолов уходит гореть в аду
Под хоровые молитвы дрожащих крыс.

Кто им теперь надежда, спаситель — кто?
Выйти из города? Проще уж сразу в рай.
Марта, в кладовке — помнишь — его пальто?
Там, за подкладкой, флейта — играй, играй!

Гуттаперчевый мальчик, больная игрушка,
Иероглифы вен под фарфоровой кожей.
Забирайся под купол — мартышка, зверушка —
Обрывай пуповину страховочной лонжи.

Выходи на манеж. Под обстрелом софитов
Набухает кармином твой тряпочный панцирь.
Цирковая судьба — никудышный ловитор [1] Ловитор — гимнаст или акробат, ловящий партнера в момент совместного исполнения гимнастического упражнения. ,
У нее ревматичные хрупкие пальцы,

У нее синяки — под глазами и ниже,
Рот искусан, суставы болят на погоду…
Видишь — ангел нелепым поручиком Киже [2] поручик Киже — вымышленная фигура, которая по ошибке (недоразумению, нелепому совпадению и т. п.) считается реально существующим человеком. **
Марширует к тебе по второму проходу,

Допивая стакан полусладкой отравы.
На служебной хламиде — кофейные пятна.
Ну, последнее сальто… падение… Браво!
…Неужели ты хочешь обратно?

Облетаю дурной сиренью, обнажая свое нутро.
Зарифмованной стихо-хренью заполняется монитор,
А июль разрывает строчки, превращая слова в труху,
И глумливо, подлец, хохочет, намекая мне, кто здесь ху.
Сигаретные трупы в блюдце. Пять утра. Ни в одном глазу.
Вот бы рядом с тобой проснуться — и с разбегу нырнуть в лазурь
Через форточку, прямо в счастье, до сырых атмосферных плит…
Рассыпается жизнь на части, ну-ка, где тут у нас "Delete"?
Outlook проскрипит: "Отправить?" Я отвечу ему: "Не смей!"
Кофеин, говорят, отрава — с молоком-то оно вкусней,
С молоком-то оно приятней — и сытней, и не так горчит.
Скатерть неба в белесых пятнах (надо с Ванишем замочить),
А по краю такая просинь, как со старых китайских ваз.
Это август посадку просит вот уж в двадцать-который раз,
Это душный вишневый запах прижимает меня к земле,
Чтобы город на мягких лапах не сумел проворонить след
Хаотичных моих метаний, бестолковой моей тоски.
Роза черная в белой ванне растрепалась на лепестки,
В подреберье упрямый дятел отбивает корявый ритм.
Пять утра. На сегодня хватит. Может, завтра поговорим?