Аноним - ПОВЕСТЬ О ЮЛИАНИИ ЛАЗАРЕВСКОЙ

Вострепетав, священник прибежал к блаженной и, упав в ноги, стал просить прощения. Потом рассказал о том, что было.

Но блаженной было неловко, что он стал рассказывать все при людях, а не наедине.

- Батюшка, вам показалось, - сказала она священнику. - Может быть, вы о себе говорите? А я, грешница, могу ли я у Господа быть достойной таких слов?

Но потом попросила его и всех присутствовавших не рассказывать никому о том ни при жизни, ни после ее смерти - такое вот имела смирение, что и после смерти не хотела славы от людей. Сама же, тотчас пойдя в церковь, велела отслужить молебен. А сама молилась с теплыми слезами и поцеловала икону Пресвятой Богородицы. И вдруг тут же в церкви разнеслось благоухание, распространившееся по всему селу, отчего все удивлялись и воздавали хвалу Богу.

Так сбылись слова апостола Павла, сказанные Тимофею: "вдовиц почитай". О нашей же вдове Сама Высшая всех созданий Богоматерь дала свое свидетельство и заповедала всем чтить ее.

С того дня блаженная ходила в церковь каждый день. А каждый вечер она молилась в спальне (если только не принимала гостей), в которой висели иконы Спасителя, Пресвятой Богородицы и великого Их угодника чудотворца Николая.

Как-то раз она пришла, как обычно, в спальню на молитву, и - сразу же вся комната наполнилась множеством бесов, иным из которых даже приходилось тесниться в дверях; они стали подступать к ней, размахивая оружием, чтобы ее убить. Но блаженная, полагаясь на силу Христову, не испугалась, а, возведя очи к Богу, стала сквозь слезы молиться: "Владыка, Бог-Вседержитель, не предай предавшуюся тебе душу зверям и душу убогую не забудь до конца! Пошли Своего угодника Николая на помощь мне, рабе твоей!" И тут же явился святой Николай с огромной палицей в руке и прогнал нечистых духов без следа - как дым, исчезли! А одного из них он поймал и стал бить. Потом благословил святую крестом и стал невидим.

Бес ревел: "Много я наносил вреда Юлиании, каждый день… Сеял раздоры среди детей и слуг, хотя и не смел приблизиться к ней самой, потому что она милосердна, смиренна и молитвенна!" (Она всегда держала в руках четки и читала Иисусову молитву [*] - даже во время еды или какого-нибудь дела беспрестанно читала молитву. Даже когда спала, все равно, губы ее шевелились, а из груди слышалось славословие Богу; многим доводилось видеть, как она спит, а рука ее перебирает четки.) И бес бежал от нее, вопя: "Ну, Юлиания, много сейчас из-за тебя претерпел, но ничего, сделаю тебе на старости лет подарок - голод, когда ты сама будешь от голода умирать, а не чужих кормить!" Она перекрестилась - бес пропал.

Потом блаженная приходит к нам с изменившимся лицом. Мы, видя ее состояние, стали ее расспрашивать. Но она тогда нам ничего не сказала. И только потом, через некоторое время, по секрету рассказала нам все, обязав никому ничего не говорить.

Так она прожила во вдовстве десять лет, выказав во всем добродетельность, истратив много добра на милостыню, себе же оставляя только на необходимые домашние нужды (рассчитывая потребность в припасах точно на год, а все сверх нужного раздавала нуждающимся). Такая жизнь ее продолжалась до царствия Бориса.

Тогда наступила пора, когда в Российской земле начался лютый голод, так что многие ели всякую мерзость и человечину, и множество народа умерло от голода.

Настало оскудение и в доме блаженной: посеянный хлеб не пророс, скот пал. Но она просила своих детей и домашних не присваивать чужого, не красть, а сама продала оставшийся скот, одежду и посуду, купив хлеба, которым и кормила свою челядь, подавая еще и милостыню, от которой не отступилась и в нищете, так что ни одного из приходивших к ней нищих не отпустила с пустыми руками. Дойдя же до последней степени нищеты, когда в доме не осталось ни зернышка, она и тогда не пала духом, но возложила упование на Бога.

К тому времени она переехала в другую деревню под названием Вочнево, что под Нижним Новгородом, в которой не было церкви ближе двух верст. Удерживаемая старостью и бедностью, блаженная в нее не ходила. а молилась дома, немало страдая от того, но в то же время вспоминала и святого Корнилия, которому спасительной была домашняя молитва, и Иова, сидевшего в мусорной куче и видевшего Бога, и трех отроков в печи, Даниила во рву, Иону внутри кита, Иеремию в яме [*] - всех, угодивших Богу, и тем немного утешалась.

Когда же нищета в ее дому умножилась, она собрала своих людей и сказала им:

- Сами видите, что к нам подступает голод. Если кто из вас хочет терпеть его вместе со мной, то хорошо - я буду рада. Если кто не хочет, того я отпускаю на волю, чтобы ему не страдать из-за меня.

Добронравные из ее людей остались с ней терпеть вместе, а прочие ушли от нее; их она с благословением и молитвой отпустила, нисколько не держа на них обиды. Оставшимся людям она велела собирать траву, известную как лебеда, и древесную кору (с дерева илим) и из них печь хлеб. Тем хлебом питались и она сама, и ее дети, и люди. Хлеб был сладок ее молитвой, и в ее доме никто от голода не умер.

Тем же хлебом она кормила нищих и, не накормив нищего, не отпускала его из дому. Нищих тогда было без числа, и соседи им говорили: "Зачем ходите к Юлиании? Она сама от голода умирает!" А нищие рассказывали им, что они обходили многие деревни, получали иногда даже чистый хлеб, а все-таки такого вкусного, как "у этой вдовы" не ели - многие даже не знали ее имени. Соседи, даже богатые хлебом, тоже посылали к ней просить хлеба и, отведав, признавали, что он и впрямь хорош, удивляясь при этом и говоря между собой: "Умеют же ее люди печь хлеб!" - не понимая, что хлеб блаженной был хорош молитвою. Она могла бы и умолить Бога, чтобы дом ее не оскудевал, но не стала противиться Божественному промыслу, терпя лишения с благодарностью и помня, что за терпение можно заслужить Царство Небесное.

В такой нищете она жила два года, не отчаиваясь, не огорчаясь, не ропща, не согрешив ни одним словом. От лишений она совсем не изнурилась, а выглядела даже веселее прежнего.

Когда приблизился день ее честной кончины, она заболела. Случилось это 26 декабря, и она лежала в болезни шесть дней. Но можно ли было назвать то болезнью? Днем она лежала на постели, беспрестанно читая молитву, а ночью вставала молиться, никем не поддерживаемая.

Служанки пересмеивались, поговаривая между собой:

- Не взаправду болеет. Днем лежит, а ночью встает и молится!

А она услышала и сказала:

- Что же вы надо мной смеетесь? Не понимаете разве, что и от больного Бог ждет молитв? - и еще много им объясняла из священных книг.

2 января на рассвете блаженная призвала духовного отца, о.Афанасия, и причастилась Животворящих Таин Тела и Крови Христовых. Потом села на постели и, позвав к себе своих детей, слуг и всех жителей деревни, стала говорить им о любви, о молитве, о милостыни и вообще о добродетелях.