Виктор Гюго - Отверженные

Епископский дворец представлял собой обширное каменное здание, выстроенное в конце прошлого столетия преосвященным Анри Пюже, доктором теологии парижского факультета, и аббатом Симора, бывшим епископом в Дине в 1712 году. Дворец был воистину жилищем вельможи. В нем все было на широкую ногу: помещения епископа, комнаты для приема, парадный двор с галереями под высокими сводами, во флорентийском старинном вкусе, и сады с великолепными деревьями. В столовой, длинной и величественной галерее, выходящей в сад, преосвященный Анри Пюже давал парадный обед 29 июня 1714 года их преосвященствам: Шарлю Брюлару де Жанлису, князю архиепископу амбрюнскому; Антуану Мегриньи, капуцину, епископу грасскому; Филиппу Вандомскому, настоятелю Мальтийского ордена во Франции; аббату Сент-Оноре в Лерене; Франсуа де Бертон Грилльону, епископу-барону венскому; Цезарю де Сабран де Форкалькье, владетельному епископу гландевскому, и Жану Соанену, пресвитеру Оратории, придворному королевскому проповеднику, владетельному епископу сенезскому. Портреты этих семи архипастырей украшали стены покоев, и достопамятное число 29 июля 1714 года было начертано золотыми буквами на белой мраморной доске. Госпиталь помещался в небольшом низеньком одноэтажном доме с маленьким садом. Через три дня по приезде епископ посетил больницу. После визита он пригласил к себе директора.

— Господин директор, — спросил он, — сколько у вас больных в настоящее время?

— Двадцать шесть, ваше преосвященство.

— По моему счету столько же, — сказал епископ.

— Палаты — простые комнаты, и воздуха в них мало.

— Мне показалось то же.

— Затем, когда погода хорошая, в саду мало места для выздоравливающих.

— Я подумал то же самое.

— Во время эпидемий, — в нынешнем году был тиф, два года тому назад была потовая горячка, — набирается больных человек до ста, и мы не знаем, куда разместить их.

— Мне и эта мысль приходила в голову.

— Что прикажете делать, ваше преосвященство, приходится покориться.

Разговор этот происходил в обширной галерее-столовой нижнего этажа.

Епископ помолчал немного и затем внезапно обратился к директору:

— Сколько кроватей могло бы, на ваш взгляд, поместиться в этой зале?

— В столовой вашего преосвященства! — воскликнул в недоумении директор.

Епископ обвел зал глазами, как бы примеряя что-то и исчисляя.

— Здесь, наверное, поместится кроватей двадцать! — сказал он про себя, затем продолжал, возвысив голос: — Видите ли, господин директор, тут, очевидно, произошла ошибка. У вас двадцать пять или двадцать шесть человек помещается в пяти или шести маленьких комнатах. Нас здесь трое в помещении на шестьдесят человек. Тут ошибка, говорю вам; вам следует быть здесь, а мне в вашем доме. Отдайте мне мой дом, а вы возьмите свое помещение.

На следующий день двадцать шесть больных были переведены в епископский дворец, а епископ переселился в госпиталь.

У епископа Мириеля не было состояния, так как семья его разорилась во время революции. Сестра его получала ежегодную ренту в пятьсот франков, едва хватавшую на ее личные расходы в хозяйстве брата. Епископ Мириель получал от государства епископский оклад в пятнадцать тысяч франков. В первый день своего переселения в госпиталь преосвященный Мириель распределил раз и навсегда расходы этой суммы. Мы переписываем здесь смету, написанную его рукой.

На маленькую семинарию — 1500 фр.

В миссионерскую конгрегацию — 100

Лазаретам Мондидье — 100

Семинарии иностранных миссий в Париже — 200

Конгрегации Св. Духа — 150

Духовным заведениям в Иерусалиме — 100

Благотворительным детским приютам — 300

Воспитательному дому в Арле — 50

Обществу для улучшения тюрем — 400

Обществу вспомоществования и освобождения арестантов — 500

На выкуп из долговой тюрьмы отцов семейств — 1000

На прибавку окладов нуждающимся сельским учителям епархии — 2000

Запасным магазинам в департаменте Верхних Альп — 100

Дамской конгрегации города Диня, Моноска и Сисертона для бесплатного обучения девочек из нуждающихся семей — 1500

Бедным — 6000

Мои личные расходы — 1000

Всего 15 000 фр.

Во все время своего управления епархией Диня преосвященный Мириель не изменял ничего в этой смете. И это, как видели выше, он называл распределением своих домашних расходов.

Такое распределение было принято без возражений мадемуазель Батистиной. Для этой святой души преосвященный в Дине был в одно и то же время братом и епископом, другом ее по плоти и ее начальником по уставу церкви. Она любила и уважала его от всей души. Когда он молился, она становилась на колени; когда он действовал, она одобряла. Только служанка, мадам Маглуар, немного поворчала. Епископ, как могли заметить, оставил на свои личные расходы всего тысячу франков, составлявшие вместе с пенсией мадемуазель Батистины полторы тысячи франков в год. На эти полторы тысячи жили две старые женщины и старик.

И когда какой-нибудь сельский кюре приезжал в Динь, епископ находил еще возможность угощать его обедом, благодаря строгой экономии мадам Маглуар и мудрой распорядительности мадемуазель Батистины.

Однажды епископ, спустя месяца три после своего назначения в Динь, сказал:

— Однако я очень стеснен!

— Еще бы, — подхватила мадам Маглуар, — ваше преосвященство не потребовали даже ренты, которую департамент обязан выдавать вам на содержание городского экипажа и разъездов по епархии. Все прежние епископы получали эти деньги.

— Вы, мадам Маглуар, совершенно правы.

И он подал требование.

Немного погодя генеральный совет, основываясь на его требовании, постановил выдавать ему три тысячи франков в год под следующей рубрикой: епископу на содержание экипажа, почтовые расходы и пастырские разъезды.

Это возбудило большое неудовольствие у местной буржуазии, и один из сенаторов империи, бывший член совета пятисот, высказавшийся в пользу восемнадцатого брюмера {2} 2 18 брюмера — захват власти Наполеоном Бонапартом. и получивший в городе Дине великолепное сенаторское поместье, — по этому поводу написал конфиденциально министру духовных дел Биго де Преамене негодующую записку, из которой мы заимствуем следующие подлинные строки:

«Расходы на содержание экипажа? К чему экипаж в городке, имеющем не более четырех тысяч жителей? Расходы на разъезды? Во-первых, к чему разъезды? Во-вторых, какие же могут быть почтовые расходы в этой гористой местности? Ездить можно не иначе как верхом. Даже мост на Дюрансе в Шато-Арну с трудом выдерживает телегу, запряженную волами. Все эти священники — народ алчный и сребролюбивый. Этот сначала прикидывался смиренником. Теперь он поступает так же, как и все прочие: ему понадобился экипаж и почтовые прогоны. Ему так же захотелось роскоши, как и остальным епископам. Ах! Уж эти попы. Дела пойдут хорошо, господин граф, только тогда, когда император избавит нас от скуфейников. Долой папу! (В это время отношение к Риму ухудшалось.) Что касается меня, я стою за одного цезаря» и т. д.

Читать дальше