Ян-Филипп Зендкер - Сердце, живущее в согласии

Подстилки детей тоже свернуты, все уже работали в поле. На крыльце, попивая чай, сидели Тхар Тхар и У Ба. У меня снова заколотилось сердце.

Тхар Тхар приветствовал меня робким, нежным взглядом. Он сразу же поднялся. Некоторое время мы стояли молча, смущаясь, как два подростка.

– Спасибо за цветы, – прошептала я. – Ты очень заботлив.

Его лицо расплылось в улыбке. Как я завидовала его глазам.

– Доброе утро, Джулия, – поздоровался брат. – Ты хорошо провела ночь?

Последняя фраза прозвучала двусмысленно. Я пыталась по лицу У Ба понять, что ему известно. Но нет, он ничего не знал, просто интересовался, хорошо ли я спала.

– Великолепно, – сказала я, украдкой улыбнувшись Тхару Тхару. – На редкость замечательно.

Тхар Тхар переминался с ноги на ногу.

– А почему Моэ Моэ меня не разбудила?

– Мы попросили тебя не тревожить, – ответил У Ба. – Иногда человеку нужно подольше поспать.

– Я схожу за чашкой и принесу поесть, – сказал Тхар Тхар, ретируясь внутрь.

Я села рядом с У Ба. Он смотрел на меня по-особому пристально, такой же взгляд был у него в день нашей первой встречи десять лет назад.

– У меня заспанный вид? – попыталась пошутить я.

– Ты выглядишь… – У Ба склонил голову набок, подыскивая нужные слова. – Сегодня ты выглядишь по-другому.

– И как же?

– Очаровательной. Очарованной. Красивее, чем обычно.

– Спасибо за комплимент, дорогой братец, – засмеялась я, положив руку ему на колено.

Хотелось его обнять. Давно мне не было так радостно.

– Я просто хорошо выспалась, эти места благотворно действуют. Вот и все волшебство.

Тхар Тхар принес рис, овощи и пару вареных яиц. Я была настолько взбудоражена, что едва смогла есть. Мы все молчали. Во дворе кудахтали куры, в тени лестницы разлегся пес. Воздух был приятно теплым и пах свежими цветами.

Тхар Тхар теребил рясу, тяжело дышал. Видимо, хочет мне что-то сказать, но не решается. Думаю, он стеснялся У Ба. Словно почувствовав это, брат ушел внутрь.

Я нежно посмотрела на Тхара Тхара:

– Какая у нас сегодня работа? Уборка? Стирка? Кулинария?

– Ты не откажешься со мной прогуляться? К уроку английского мы вернемся.

– С удовольствием. И куда пойдем?

– Хочу кое-что тебе показать.

Мы шли по тропе между буровато-коричневых полей, уже свободных от урожая, мимо пальм, банановых деревьев и порослей бамбука. Спустившись в узкую долину, пересекли ручей, за которым лежал лесистый холм. Над головами синело небо без единого облачка. Мы почти не разговаривали, лишь обменивались взглядами, и с каждым шагом молчание становилось все приятнее.

Я мысленно возвращалась к минувшей ночи. Как относиться к случившемуся, не знала, но то, что происходило между нами, и близко не напоминало мои эфемерные нью-йоркские романы. Кажется, я начинала понимать. Тхар Тхар открыл мне дверь, взял меня за руку и показал тайники, где прячется радость, научил не бояться своих желаний.

Моя близость с ним не нуждалась в словах, – казалось, что я очень давно знаю этого человека. Как и откуда – объяснить не могла. Тхар Тхар был первым мужчиной, в котором я почувствовала родственную душу.

Мне хотелось взять его за руку, хотелось целовать и ласкать, но я не решалась.

Невдалеке от вершины холма стояла ступа. Я давно ее заприметила, глядя с монастырского двора. Тогда мне казалось, что до нее топать и топать. Ступу окружала поляна с несколькими маленькими храмами и алтарями. С нее открывался потрясающий вид на долину. На алтарях и у входа в храмы верующие оставляли приношения: рис, цветы и фрукты. Их стараниями здесь собрались десятки фигурок Будд, расставленных и разложенных повсюду.

Верхушка ступы была позолочена. Негромко позвякивали привязанные к ней колокольчики. Одна ее часть, обращенная к долине, была оштукатурена и покрашена в белый цвет. С других сторон ступа выглядела совсем обветшалой. По каменной кладке змеилась большая трещина, поросшая травой и кустарниками. В некоторых местах они полностью закрывали камень. Только сейчас я заметила опасный крен ступы. При таком угле наклона она давно должна была обрушиться.

Наверное, в этом месте законы гравитации не действовали.

– Ступа того и гляди обвалится, – заметила я, недоверчиво поглядывая на нее.

– Все так думают, – ответил Тхар Тхар. – Легенда говорит, что за сотни лет землетрясения часто разрушали эту ступу, но ее всегда отстраивали заново. В последний раз здесь трясло несколько десятков лет назад. Ступа устояла, однако сильно накренилась. Люди думали: вот-вот упадет, – а она уже который год стоит. Должно быть, ее оберегает некая сила. Потому вокруг и появились алтари. Люди приходят сюда и оставляют приношения, надеясь, что дух этого места убережет и их.

Он достал из мешка термос, налил в крышку горячей воды, после чего снова порылся в мешке и извлек пакет с растворимым кофе и пачку крекеров. Взяв печенье, Тхар Тхар положил его на ближайший алтарь. Дальнейшее было похоже на молитву. Тхар Тхар прижал ладони к груди, закрыл глаза и поклонился.

– О чем ты молишься? – полюбопытствовала я.

– Я не молился. Мы немного поговорили.

– Кто «мы»?

– Дух ступы и я.

– О чем?

– О хрупкости счастья. О том, что его невозможно сохранить. А еще мы говорили о крекерах. Дух любит крекеры.

– Где ты их взял?

– Утром побывал в Хсипо.

Судя по тону, путешествие в Хсипо Тхару Тхару не понравилось.

Мы сели в тени ступы. Мягко шелестела листва, ничто, кроме нее, не нарушало тишину.

– Расскажи о себе, – попросил Тхар Тхар.

– Снова? Неужели тебя интересуют сражения с нарушителями авторских прав?

Он пропустил мимо ушей мою самоиронию.

– Что для тебя по-настоящему важно? – улыбаясь, сказал он.

Я отхлебнула кофе, задумалась. Посмотрела на долину и начала рассказывать о молодой женщине, однажды пустившейся на поиски. О женщине, думавшей, что она сошла с ума, хотя никто в ее семье безумием не страдал. По крайней мере, такой формой безумия.

Я говорила о женщине, забывшей, насколько хрупка и драгоценна любовь, о том, как много доверия и света она требует и как темно становится в мире, когда обман расправляет крылья.

Эта женщина забыла, что любви, помимо доверия и света, нужно много внимания. Только недавно она заново открыла законы любви. Не в одиночку, а с помощью того, кому она очень благодарна.

Тхар Тхар внимательно слушал. Иногда мне хотелось, чтобы он обнял меня или хотя бы взял за руку, но он сидел не двигаясь.

Может, я напрасно все это наговорила? От неопределенности у меня снова забилось сердце.

Я встала, погладила его по голове:

– Тхар Тхар…

От его взгляда меня прошибла дрожь.

– Я…

Тхар Тхар встал, приложил палец к моим губам и потом поцеловал, как ни один мужчина до него. Неужели я должна была тридцать восемь лет ждать поцелуя, от которого земля уходит из-под ног?