Долорес Кэннон - Иисус и Ессеи

Не существовало другого способа объяснить происходящее. У нее не было возможности солгать — она говорила в состоянии такого глубокого транса, что ложь исключалась. А поступавшие сведения требовали скрупулезного исследования и консультаций с несколькими экспертами по подобным вопросам. Помимо этого, Кэти никогда не знала, куда мы отправимся в следующий раз и о чем я ее спрошу. Ее ответы были естественными и спонтанными.

В первые дни нашей работы она хотела прослушивать магнитофонные записи по окончании сеанса. Позже она проявляла уже меньший интерес, лишь спрашивая после пробуждения: «Ну, где мы были сегодня?» Ее не заботило прослушивание аудиозаписей сеансов. Она часто удивлялась, потому что, по ее словам, очень мало знала о времени или стране, о которых говорила в трансе.

После того как стали поступать материалы об Иисусе, Кэти начала слегка беспокоиться по этому поводу. Может быть, сказывалось ее религиозное воспитание. Особенно ошеломлена она была, когда начала говорить вещи, полемические по отношению к Библии или противоречащие ей. Она говорила, что не может поверить, чтобы все это исходило от нее. Это было неправдоподобно. Эта единственная жизнь беспокоила ее больше, чем любая другая из тех, через которые мы прошли. Какова бы ни была причина, но в то время она решила, что больше не хочет сеансов. В любом случае, она собиралась переезжать. Компания, в которой она работала, хотела перевести ее в другой филиал с повышением в должности и прибавкой к зарплате. Она также считала, что год — это достаточно долго для экспериментов в области регрессии; наступил момент остановиться. Я согласилась, что ей следует продолжать жить своей жизнью, куда бы она ее ни привела.

Но мне хотелось провести еще несколько сеансов. В то время я проводила исследование и хотела получить ответы на вопросы, которые ставили меня в тупик. Но я подумала: а смогу ли я когда-нибудь получить ответы на все мои вопросы? А даже если и смогу, то всегда будут новые вопросы, которые возникнут у кого-то еще. Возможно, мы никогда не сможем получить ответы на все вопросы и уверенно поставить точку в книге о той жизни, считая ее полностью исчерпанной. Я думаю, что даже в таком виде моя книга охватила очень широкий круг вопросов, касающихся условий жизни, обычаев и знаний, которые передавались ессеями.

По мере нашего продвижения в глубь истории я очень внимательно отслеживала временные периоды, в которые мы с Кэтрин попадали. Пройденные жизни я отмечала в записной книжке. Только так я могла сохранить их в определенном порядке. Кэти никогда не путалась относительно того, кем она была и где, а вот я неоднократно сбивалась, поэтому мне была жизненно необходима моя записная книжка. Мне приходилось не раз с ней сверяться.

Это трудно передать словами на бумаге, но люди, которыми становилась Кэти, были очень реальны, с эмоциями, мимикой и жестами, присущими только им. Я так близко познакомилась с этими личностями, что вскоре могла узнать их еще до того, как они себя называли.

Б течение последних нескольких недель мы наблюдали за Кэти, которая являлась нам врачом из Александрии, рассказывающим о лекарствах и методах хирургии, применявшихся около 400 г. н. э. Затем в 300 г. н. э. она заговорила о буддийской философии (став монахом в шафрановом облачении в горах Тибета). Затем последовал сюрприз: около 200 г. н. э. она стала глухонемой девушкой. В другом случае я бы просто отправила Кэти на следующие сто лет назад. На сей раз мне пришлось сформулировать мое указание иначе. Так как она с трудом могла общаться, мы не были уверены в правильности определения периода времени.

Личности, которыми была Кэти, часто говорили с сильным акцентом, который затруднял расшифровку. Я заметила странную особенность их речи: они разговаривали так, будто мысленно переводили с одного языка на другой. Когда такое случалось, слова менялись местами, теряя привычный порядок. Еще одним признаком этого странного феномена были грамматические ошибки. Складывалось впечатление, что сущность (существо, с которым устанавливается контакт) не знает английского и старается отыскать подходящие слова где-то в мозгу Кэти или в компьютере. В результате она нередко делала такие ошибки в грамматике, структуре предложения или порядке слов, какие были бы совершенно невозможны в ее естественном состоянии бодрствования. Я думаю, что это еще одна черта, позволяющая предположить реинкарнацию. Сознание Кэти на такое было бы неспособно.

Я достаточно хорошо узнала сущность по имени Садди и в конце концов смогла понимать его сильный акцент. Его голос также менялся в зависимости от возраста: молодой и звонкий в детстве, он становился постепенно все более мужественным, а в старости зазвучал совсем глухо.

Нелегко построить связный рассказ, поскольку возникает вопрос, о мужчине или о женщине мы говорим. Кэти — девушка, которая рассказывает историю мужчины. Можно запутаться, если все время менять «он» на «она» и наоборот. Я думаю, правильным решением будет называть сущность «он» и прибегать к местоимению «она», упоминая о физическом теле Кэти и ее движениях. Аналогичным образом, в большинстве случаев реплики Сами в диалогах обозначаются инициалом «С», а позже, в нашем разговоре с «душой» Кэти после смерти Садди, ее реплики обозначаются инициалом «К.». Я, Долорес, обозначаю себя «Д.».

Я хочу, чтобы читатель познакомился с Садди так же, как это сделали мы.

Долорес: Давай продвинемся назад во времени до той глухонемой девушки. Я сосчитаю до трех, и мы будем на месте. Один, два, три. Мы перенеслись в прошлое.

Я представления не имела, в каком времени мы находимся. Знала только, что это было до 200 г. н. э. Появившийся человек был мужчиной. Он шел пешком в Назарет, чтобы повидать своих двоюродных братьев. Его голос звучал с таким сильным акцентом, что понять его было нелегко. Его произношение слова «Назарет» так отличалось от привычного, что я распознала его только после того, как заново тщательно прослушала магнитофонную запись нашего сеанса. Человек говорил, что этот город расположен в Галилее. И это слово он произносил не так, как я привыкла слышать. Эти названия были мне не ясны, пока я не воспроизвела запись, поэтому в тот момент я не знала точно, где находится Кэти. Я продолжала, надеясь, что все это записывается на магнитофон.

Нет ничего особенного в том, что мне попался субъект, описывающий свою прошлую жизнь в Израиле. Такое случалось не раз. Я погружала в регрессивный гипноз нескольких человек, которые жили в тех краях во времена Римского владычества, но ни один из них ни разу не упоминал Иисуса и не ссылался на него. Упоминание о месте дает ключ только к обстоятельствам жизни данного человека. Когда я впервые встречаю новую личность, я всегда задаю несколько стандартных вопросов, пока не определю страну и культуру. Когда я узнаю, где мы находимся, я задаю вопросы более специфические.