А. Оппенхейм - Древняя Месопотамия: Портрет погибшей цивилизации

Чтобы как-то компенсировать неизбежную при такой подаче материала субъективность, я снабдил каждую главу более или менее обширными ссылками на литературу, цель которых - рекомендовать широкому читателю книги и статьи, посвященные рассматриваемым темам. При этом я отдавал предпочтение тем авторам, взгляды которых отличаются от моих. Кроме того, для ассириологов делаются ссылки на клинописные тексты, чтобы подкрепить некоторые мои утверждения.

Я весьма умеренно цитирую переводы древних текстов, как для подтверждения своих слов, так и в тех случаях, когда возникает соблазн дать источникам ''говорить самим за себя''. Пожалуй, нельзя не признать, что переводы текстов больше могут рассказать о самом переводчике, чем о том, что стремился передать автор. Не так уж трудно почти буквально перевести текст, написанный на мертвом языке, и с помощью старомодных и высокопарных выражений создать у непосвященного читателя впечатление безыскусственности и архаизма давно прошедшей эпохи. Тот, кто знает язык, пытается при чтении такого перевода сознательно или бессознательно восстановить оригинал. За исключением самых простых документов, невозможно перевести на современный язык аккадский текст достаточно близко к оригиналу, передав содержание, стиль и возникающие при чтении ассоциации. Несколько ближе к осуществлению законного желания заставить источники ''заговорить'' привело бы нас, пожалуй, составление антологии аккадских текстов, снабженных критическим аппаратом, в котором анализировалось бы литературное, стилистическое и эмоциональное окружение каждого отрывка.

Если же - возвращаясь к первому соображению - цитировать переводы источников для доказательства основных тезисов, то это во много раз увеличит объем книги и потребует обширного филологического комментария, что сделало бы невозможным достижение одной из моих задач - дать возможность неспециалистам познакомиться с культурой Месопотамии.

В книге примерно такого же объема, ставящей перед собой те же цели, но посвященной истории и культуре Европы, термины типа ''Возрождение'', ''схоластика'', ''война Роз'' или географические названия - такие, как Клюни, Оксфорд, Авиньон или Вена, - не потребовали бы дополнительных разъяснений, так же как имена Лютера, Августина, Наполеона или Альфреда Великого, ибо можно с уверенностью ожидать, что они сразу же вызовут у читателя определенные ассоциации. Когда же читатель этой книги встретится с такими терминами, как ''III династия Ура'', ''Саргониды'', ''халдейские цари'', или увидит названия городов - Ларса, Угарит, Каниш, прочтет имена Хаттусилис, Мардук-апла-иддин, Идрими, он неминуемо растеряется. Объяснять каждый раз термин сильно усложнило бы подачу материала, а систематический обзор по ходу изложения географии страны, исторических периодов и перечень ее правителей очень затруднили бы чтение. Я пошел по другому пути: приложил в конце книги словарь имен и терминов. Читатель может, кроме того, воспользоваться картой Месопотамии.

Здесь не может быть ни решен, ни даже затронут сложнейший вопрос о значении, величине и ценности шумерского наследия для месопотамской цивилизации, отпечаток которого, хотя и в различной степени, можно обнаружить буквально везде. Особенно он бросается в глаза, когда сталкиваешься с шумерскими текстами, читавшимися при совершении некоторых религиозных обрядов, или с использованием шумерского языка в специальной литературе; вообще в аккадских текстах встречается множество заимствованных у шумеров слов, относящихся ко всем сторонам жизни Месопотамии. Шумерское влияние было реальным и в сфере социальных отношений: к нему восходила концепция царской власти и характерное для Месопотамии явление урбанизации. Оно проявлялось и в искусстве, например в мифологических сюжетах, в монументальной архитектуре и в глиптике.

Мы, наверное, никогда не сможем сказать, насколько трансформированные и адаптировавшиеся к новым условиям шумерские и более ранние формы проникли в религиозную жизнь аккадской Месопотамии. Вот почему может показаться, что картина месопотамской цивилизации должна, хотя бы на заднем плане, включать изображение цивилизации Шумера. Хотя это могло бы быть идеальным решением, сравнение с подобными исследованиями по средневековой современной Европе покажет читателю, что эту задачу возможно решить лишь путем грубых обобщений и упрощений, чего я стараюсь избегать. Всякий знает о классических и ветхозаветных истоках западной цивилизации. Должен ли историк, рисуя ''портрет европейской цивилизации'', включать оба эти ее источника? Нужно ли (а такой подход можно оправдать) отделять вклад греков от вклада римлян и следует ли в Ветхом завете разделять исконно палестинское от присущего всему Ближнему Востоку? Следуя такому принципу, не обязаны ли мы, говоря о Греции, различать ионийские, дорийские и минойские источники цивилизации, а для Рима следует ли говорить отдельно о вкладе этрусков и достижениях осков; сабинян и других племен? Если принять подобный метод исследования, неминуемо попадешь в тупик, хотя европейские народы и их языки известны гораздо лучше, чем шумеры.

Эти соображения заставили меня не касаться Шумера и обратиться лишь к истории Аккада, насчитывающей более двух тысячелетий.

Sapere aude*

Уже более ста лет назад ученые Западной Европы нашли ключ к разгадке письма, которое оставили нам две давно исчезнувшие цивилизации Ближнего Востока. Это иероглифические надписи, обнаруженные на многочисленных предметах и зданиях древнего Египта, и клинописные тексты на глиняных табличках и каменных предметах, найденные на территории современного Ирака и поблизости от него.

Древний Египет - страна удивительная и загадочная. Она всегда вызывала большой интерес у своих соседей. Испещренные надписями стены развалин Нильской долины продолжали сохранять память о египетской цивилизации в течение почти двух тысячелетий. Каждому знакомы связанные с Египтом драматические события, о которых говорится в Библии, а также красочные и интересные рассказы о нем греческих авторов. Существовали и арабские сказки о пирамидах, погребенных в них сокровищах и мстительных призраках. Когда фантастический поход Наполеона в Египет и последовавшая за этим удивительно быстрая расшифровка Шампольоном Розеттского камня открыли пытливому взору европейских ученых древние центры египетской цивилизации, перед ними предстал новый мир - неслыханно сложный и привлекательный, а ретроспектива истории человечества увеличилась на много столетий по сравнению с временами, описанными в Библии и у классических авторов.