Сьюзен Форвард - Токсичные родители

Облегчение, которое приносит отрицание, в лучшем случае временное, и оно всегда дорого нам обходится. Отрицание это закрытая крышка на нашей эмоциональной скороварке: чем больше времени мы оставляем её закрытой, тем больше давления накапливаем внутри. Рано или поздно давление сорвёт крышку и мы окажемся перед эмоциональным кризисом. Когда это происходит, нам ничего не остаётся, как встретиться лицом к лицу с той правдой, осознания которой мы так отчаянно старались избежать, и ситуация осложняется тем, что мы вынуждены делать это в момент большого стресса. Если бы мы могли напрямую встретиться с нашим отрицанием, мы могли бы избежать кризиса, открыв клапан, который контролирует давление, и выпустив пар.

Но, к сожалению, нам редко приходится сталкиваться с наши отрицанием напрямую.

У наших родителей есть свои системы отрицания. Когда мы стараемся восстановить картину нашего прошлого, и особенно если эта картина представляет их в невыгодном свете, весьма возможно, что наши родители начнут настаивать на том, что «всё было не так плохо», «было не так» или «вообще не было, не было и всё». Эти утверждения могут заставить взрослого человека отказаться от попыток восстановить персональную историю, а также – подвергнуть сомнению его собственные воспоминания и впечатления. Они подрывают в человеке уверенность в собственной способности к адекватному восприятию реальности и затрудняют восстановление положительной самооценки.

Отрицание Сэнди было настолько мощным, что не только не позволяло видеть реальность, но и не позволяло ей признать, что она может что-то видеть. Я понимала её боль, но мне необходимо было убедить её хотя бы предположить, что образ её родителей был фальшивым. Я попыталась представить ей дело в наименее угрожающем виде: «Я уважаю твои чувства к родителям и твоё доброе мнение о них. Я уверена, что, когда ты была маленькая, они делали ради тебя что-то хорошее. Но я знаю, что одна часть тебя знает или, по крайней мере, чувствует, что любящие родители не нападают с такой жестокостью на чувство собственного достоинства и на самооценку дочери. Я не хочу, чтобы ты покинула родителей или церковь: тебе необязательно отказываться от семьи и от религии. Но возможность выйти из депрессии, вероятнее всего, находится в зависимости от твоей способности отказаться от мифа о непогрешимости и совершенстве твоих родителей. Они были жестоки и причинили тебе вред. Неважно, в чём ты ошиблась: ошибка уже была допущена, и сколько бы они потом ни пилили тебя, они не могли этим её исправить. Разве ты не чувствуешь, какую рану они нанесли тебе-ребёнку, и как бессмысленна была их жестокость?»

«Да», произнесённое Сэнди, едва можно было расслышать. Я спросила её, было ли ей страшно думать обо всём этом, и она одобрительно кивнула, так как сила страха лишила её возможности говорить, но она набралась храбрости продолжать терапию.

После двух месяцев терапии Сэнди сделала некоторый прогресс, но продолжала цепляться за миф о совершенных родителях и винить себя во всех несчастьях своей жизни. Я попросила её пригласить родителей на одну из терапевтических сессий в надежде на то, что если бы мне удалось убедить их в том, что их поведение нанесло Сэнди огромный вред, они бы приняли часть ответственности за случившееся на себя и облегчили бы дочери задачу восстановления обрушенной самооценки.

На совместной сессии, едва мы представились друг другу, отец Сэнди начал с места в карьер: «Вы представить себе не можете, доктор, какая это была дрянь подростком. Она с ума сходила от мальчишек и постоянно их провоцировала. Все её сегодняшние проблемы начались тогда с тем проклятым абортом» .

Я увидела, как глаза Сэнди наполнились слезами и поспешила на помощь: «Проблемы Сэнди начались не из-за этого, и я позвала вас сюда не для того, чтобы вы зачитывали мне список её преступлений» .

Но всё оказалось напрасным: несмотря на мои неоднократные предупреждения, в течении всей сессии родители Сэнди по очереди атаковали её. Час терапии превратился в бесконечный, и когда они наконец ушли, Сэнди бросилась их оправдывать: «Да, я понимаю, они на самом деле выступили против меня, но я надеюсь, что терапия им понравилась. Они на самом деле хорошие люди, просто разнервничались от этой обстановки. Наверное, было бы лучше, если бы я их не приглашала... Они, скорее всего, от этого расстроились. Они ко всему этому не привыкли. Но они по-настоящему любят меня. Дайте им немного времени, и сами увидите» .

Эта сессия, как и несколько последовавших за ней, не оставили сомнения в непробиваемой ментальной установке родителей, которые сопротивлялись любому намёку, который бы ставил под вопрос их мнение насчёт источника проблем их дочери. Ни один из них не собирался ни под каким видом признавать собственную ответственность. А Сэнди продолжала их боготворить.

Для многих взрослых детей «тех самых» родителей отрицание представляет собой способ удалить из сознания определённые воспоминания и переживания и сделать так, как если бы они никогда не существовали. Однако, другие, например, Сэнди, прибегают к более утончённому механизму: рационализации. Когда мы рационализируем, мы находим «веские причины» происходящему, пытаясь сделать его менее болезненным или менее неудобным.

Вот типичные примеры рационализации:

«Если мой отец кричал на меня, то это потому что моя мать постоянно ворчала и выводила его из себя».

«Моя мать пила, потому чувствовала себя очень одиноко. Мне надо было проводить больше времени с ней дома».

«Мой отец бил меня, но не для того, чтобы причинить мне вред, а чтобы преподать мне урок».

«Моя мать никогда не обращала на меня ни малейшего внимания, настолько она была несчастна».

«Я не могу винить отца в том, что он злоупотреблял мной. Моя мать отказывала ему в сексе, а вы же понимаете, мужчинам это необходимо».

Все эти рационализации производятся нами с одной целью: сделать неприемлемое приемлемым. Не углубляясь в дело, может показаться, что механизм работает, но внутри нас всегда есть та часть, которая знает всю правду.

Луиз, маленькая женщина с каштановыми волосами, чуть за сорок, находилась в процессе развода со своим третьим мужем. Она пришла на терапию по настоянию своей дочери, которая грозилась разорвать с ней отношения, если она не научится контролировать свои припадки ненависти.

С первых же моментов, жёсткая поза Луиз и её плотно сжатый рот рассказали мне её историю: это был подавленный вулкан ярости. Я спросила её о разводе и она сказала, что все мужчины в её жизни в конце концов бросали её: «Я из тех женщин, которые постоянно ошибаются в выборе. Сперва все мои отношения похожи на сказку, но сейчас я уже понимаю, что они не могут быть длительными» .