Коллектив авторов - Проблемы языка в глобальном мире. Монография

В наши дни Китай претендует на статус такой державы, которая может бросить вызов мировому господству США. Поговаривают о конце однополярного мира, о скором крахе доллара, об окончательном разрушении европоцентризма. Сохранит ли свои позиции английский язык в новой геополитической обстановке, свою коммуникационную роль? Что сулит человечеству обращение к Востоку?

К примеру, мусульманская культура оставила глубокий след в истории человечества. Но она осталась при этом в рамках собственного культурного духа, не утратив лингвистического разнообразия 15. Языковые семьи неравноценны, например, на языках китайско-тибетской семьи говорит около миллиарда человек, на кетском же ( обособленная семья ) – около одной тысячи, а на юкагирском языке ( тоже обособленная семья ) – менее 300 человек (и кеты, и юкагиры – малые народности России ). Одной из самых больших, разветвленных и всесторонне изученных является индоевропейская языковая семья. Какие неожиданности возможны при таком раскладе?

Единый язык

А может быть, ни один из языков не имеет особых преференций? Не исключено, что глобализация предполагает вообще создание особого единого языка, а вовсе не вручение верительных грамот одному из них? Но тогда о чем речь – о живом процессе языкового творчества или о проектировании и реконструкции языкового наследия?

Большинство экспертов считают, что межгосударственным языком должен стать язык сконструированный, не имеющий откровенных имперских притязаний. Он обязан функционировать в сфере межгосударственных отношений и в сферах, которые эти отношения обслуживают (почта, телеграф, телефон). Не следует ему также вытеснять национальные («этнические») языки. В то же время такой язык не должен быть предельно искусственным, созданным, как говорится, из реторты. Хорошо, если его лексическую основу составят слова, которые уже наличествуют в других языковых системах.

Но может ли такой сконструированный язык стать средством живого общения? На это потребуется, по крайней мере, жизнь трех поколений, и то при условии, что созданная языковая система станет функционировать во всех сферах. Он должен также обнаружить нейтральность по отношению к государственным языках всех стран, кроме того, важно, чтобы существующие языки (немецкий, итальянский, английский, французский, нидерландский, датский, ирландский) соотносились с общеевропейским языком как диалекты и литературный язык. В качестве схемы можно помыслить, скажем, соотношение франкского, баварско-алеманского диалекта и литературного немецкого языка. Можно также желать, чтобы такой язык был прост фонетически.

Однако всех этих условий недостаточно, если речь идет о языке не только общеевропейском, но и общечеловеческом. Эта тема имеет солидные историко-философские традиции. Вопрос о том, возможен ли в принципе единый язык человечества, обсуждался в эпоху Просвещения. Мыслители той эпохи не сомневались в том, что человечество вынуждено реализовать эту идею, чтобы иметь совершенное средство общения и выражения человеческих знаний. Базой для этого процесса они считали философию. Только она может интегрировать общее знание, накопленное человеческим родом. Но такую интеграцию не способен обеспечить естественный языковой процесс. Когда В. Гумбольдт анализировал мексиканский язык, ему и в голову не могла прийти мысль, что какой-нибудь неевропейский язык может претендовать на универсальность.

Хотя языки в целом имеют одно и то же строение, каждый из них отличается своеобразием. В эпоху Просвещения мир Востока все еще воспринимался как экзотический, постепенно становясь ареалом особой таинственной культуры. Но возможен ли единый, планетарный язык? На этот вопрос В. Гумбольдт отвечал отрицательно. Он писал: «И желание объединить все эти языки в одном общем языке и таким образом связать воедино все его рассеянные преимущества было бы совершенно химерическим предприятием» 16.

Тем не менее систему человеческих понятий можно свести к набору элементарных единиц. Стало быть, единый язык придется изобретать. В. Лейбниц полагал, что все сложные понятия состоят из простых «атомов смысла». Комбинация этих единиц позволит выражать сложные абстрактные материи. Все эти соображения не были бесплодными или досужими. Идея формализованного языка обеспечила направление, толчок к развитию символической логики, кибернетики.

Если создание единого языка – химера, как считал В. Гумбольдт, тогда планетарным языком может стать тот, который овладел мировыми просторами и имеет неоспоримую силу? Однако погружение в лингвистическую стихию не расставалось с мыслью о динамичном процессе общего живого языка. Оно получило своеобразное концептуальное обоснование. В первую очередь заговорили о том, что такой язык уже существовал, что он объединял разные народы и культуры.

Исследователи и в наши дни отмечают, что наличие в прошлом праязыка подтверждается логикой традиционализма. Ведь изначальная традиция должна была иметь какое-то лингвистическое выражение. Люди говорят на разных языках, и это подчас делает коммуникацию предельно трудной или вовсе невозможной. В пучине давних эпох, как полагают традиционалисты, все языки имели общий фундамент. К такому выводу побуждает анализ предельно архаичного пласта всех языков мира.

Об этом же свидетельствует и Библия, которая вобрала в себя древнее знание Востока, Запада, Севера и Юга. « На всей земле был один язык и одно наречие » (Бытие II, I). В дословном научном переводе это звучит еще более точно: « И были на всей земле язык один и слова одни и те же ». Начало минувшего столетия ознаменовалось интенсивным изучением этой проблемы. Так, итальянский филолог Альфред Тромбетти (1866–1929) привел убедительные аргументы в пользу моногенеза языков. Почти в то же самое время датский ученый Хольдер Педерсен (1867–1953) доказал родство индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и ряда других языков. Известны также размышления Н.Я. Марра о происхождении языков из четырех первоэлементов.

Гораздо труднее доказать противоположную версию, согласно которой каждый язык имеет собственное происхождение. Неизмеримо больше оснований видеть, что разные языки тем не менее имеют некую общую основу. В наши дни известны различные модели праязыка, к которым тяготеют лингвистические и символические системы. Можно, допустим, сослаться на версию, которая была чрезвычайно распространена в эпоху Средневековья. Она покоилась на убеждении, что таким праязыком был древнееврейский. Различные каббалистические школы строили свои выводы именно на этой гипотезе. Протосимволизм пытались отыскать в египетской традиции. Исследователи этой традиции убеждены, что огромное разнообразие языков, несомненно, имеет общую формулу, общую модель. Косвенное подтверждениеэтому эксперты находят и в Библии, где отмечается, что до вавилонского смешения существовал единый язык.