Евгений Щепетнов - Сборник "Истринский цикл" Книга1-4

Щека Владимира ощущала шероховатую, колючую поверхность...он не мог определить, что это было...его глаза медленно стали открываться, муть в них медленно проходила...взгляд уткнулся в тёмный потолок над головой. Доски потолка, почему-то не покрытого извёсткой или какой-то краской были темны, как бы закопчёны. Владимир стал мучительно вспоминать - где он, что с ним.

Он шёл из спортзала к машине, которую припарковал у банка напротив, через дорогу. Как обычно поставить машину было негде - какие-то уроды заставили все парковочные места своими грязными, заляпанными смесью песка и снега машины и ему нашлось место только на вершине сугроба, образованного той же смесь песка, грязи и снега, что залепляла всё, к чему могла прилепиться. Он с мстительной радостью загнал туда свою ниву, с удовольствием в который раз констатируя, что в нашей жизни вездеход не роскошь... Занятия прошли как обычно - он начал с тренажёра, прокачивающего грудные мышцы, перешёл на отжимание штанги...потом на другой...третий...через два часа и после выпивания поллитровой бутылочки противной негазированной воды (в который раз он обматерил себя, что забыл купить в магазинчике литровую бутылку газировки - тут всё было в два раза дороже, в буфетике спортзала). Владимир стал ходить в спортзал после того, как почувствовал, что стал сильно тяжелеть - ему только что исполнилось 50 лет...грустная дата. Как пел один бард, в песне про тридцать лет: 'А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся, в пятьдесят - это словно как в двадцать, ну а в семьдесят - словно как в десять...' Так что - Владимиру, судя по этим словам было сейчас двадцать лет. Он был атлетического сложения - сказалась спортивная молодость - занятия рукопашным боем, дзюдо, штанга, отец , в юности, увлёк его занятияем гирями. Увы - самостоятельные занятия тяжёлой атлетикой плохо сказались на его фигуре - никто не подсказал ему, что когда тягаешь железо, необходимо стягивать живот ремнём, чтобы не растянуть мышцы живота... Живот с годами покрылся слоем благоприобретённого жира - пиво, вкусные копчёности...и это его сильно раздражало. Отвратительно - и силы хватало, реакция у него была молниеносная - как у двадцатилетнего, но зеркало, это мерзкое изобретение цивилизации, демонстрировало ему седого бородатого мужика, слегка смахивающего на Николая II, только у того седины не было...а может была? Может и была, но уж точно не такая - он не прошёл через 'лихие девяностые', не был под следствием по навету, не выживал, вытаскивая свою семью из нищеты. Владимир не любил вспоминать об этом времени - было всё - от состоятельной жизни, до полной нищеты. При мысли об этом у него щемило сердце... Теперь дети были взрослые, более-менее устроенные, жена не работала - содержала хозяйство, их небольшой загородный домик...у него был небольшой стабильный доход от мелкого бизнеса...

Володя опять пошевелил головой, глаза окончательно сфокусировались , он повернул голову и осмотрел помещение, насколько позволила ему шея... Большая комната была темна, и лишь отблески огня метались по бревенчатым стенам, выскакивая лучами из щелей и дырочек в печи. Печи? Какой нахрен печи - дошла до него абсурдность происходящего - откуда печь в городе? Как я оказался в этом сарае? - Владимир попытался сесть, но руки и ноги не слушались, после небольшого усилия его накрыла волна тошноты и он провалился во тьму... Следующее пробуждение было уже полегче, глаза открылись сразу...а нос почувствовал запах какого-то варева. На его груди стояла глубокая, похоже деревянная чашка, а к губам его была приставлена деревянная же ложка, видимо наполненная чем-то вроде бульона и настойчиво пропихивающаяся через его сомкнутые челюсти.

Пей! Пей, а то сдохнешь! Он скосил глаза и увидел женское лицо вблизи себя - волосы, собранные в гладкий хвост и обтягивающие маслянистой блестящей волной голову небольшой пожилой женщины - Владимир подумал - как баушка - она всё мазала волосы маслом...что за дурацкая привычка - мазать волосы маслом. Вот откуда присказка - 'масляна головушка' и- русских сказок. Эта дурацкая мысль не помешала ему раскрыть рот и в него пролилась тёплая пахучая струя варева, чтобы не захлебнуться, он жадно сглотнул...затем ещё ложка, ещё...он боялся захлебнуться, но ему вдруг очень захотелось есть и Владимир неожиданно для себя поднял руку - что далось ему уже легче - и потянул чашку с груди к губам, захлебнувшись бульоном и залив себе глаза и лицо варевом, закашлялся.

Ну что ты как ребёнок - сердито прикрикнула женщина - ну вот всё пролил, теперь мокрый будешь лежать! Она вытерла ему лицо тряпочкой...у него из глаз вдруг полились слёзы - чувство собственной беспомощности, слабости, было сродни чувству младенца...ему вдруг показалась такой родной и близкой эта незнакомая женщина, как будто он увидел свою давно умершую мать... руки женщины были тёплые, шершавые, и от них веяло силой, добротой и какой-то уверенностью...в животе его приживался крепкий бульон, распространяя по телу усталость и сон. Владимир снова уснул. Следующее пробуждение было активнее - кто то тряс его за плечо, не обращая внимания на то, что он пытался спрятаться в спасительной темноте - когда спишь, не так всё и страшно и странно...вроде как ничего и не случилось. Пробуждение опять поставило его перед фактом - он неизвестно где, бессильный, слабый, фактически умирающий. Он попытался что то сказать нависшей над ним женщине, из горла вырвался какой-то клёкот, хрип, женщина приказала ему молчать, поставила на грудь чашку с пахучим бульоном и стала, макая в чашку, совать ему в рот кусочки пропитанного соком хлеба. Хлеб был размокший, пах одуряющее вкусно, Владимир, давясь, стал его глотать, пока женщина не заявила - всё, хватит на сегодня, а то плохо будет. Он опять расслабился, только теперь не сразу уснул, а стал следить взглядом за перемещающейся по комнате женщиной, прислушиваясь к ощущениям тяжести в животе. Тошнота видимо отступила, тело настойчиво требовало пищи. Владимир стал думать - куда же он попал? Как оказался в деревне? - он вышел из спортзала, налетел порыв сильного ветра, поднявший снежную пыль и секанувший глаза ледышками. Ветер задувал через не до конца застёгнутой куртки, пробрав ознобом. Владимир уселся на водительское сиденье, воткнул ключ в замок зажигания, повернул, машина затарахтела стартером, завелась, заглохла - он поморщился и снова повернул ключ. Наконец машина завелась и неровно заработала своим усталым двигателем, прошедшим огни и воды. Владимир собрался сдать назад, включив заднюю скорость, потом передумал и достал из кармана сотовый телефон - он оставлял его в кармане, занимаясь в зале, могли быть звонки или смс, которые он не увидел.