Дэвид Зельцер - Омен. Знамение.

Катерина стала уделять все меньше и меньше времени ребенку, ее заменила новая няня. Миссис Бэйлок и в самом деле была прекрасной гувернанткой, и ребенок полюбил ее. Одно только тревожило и казалось даже неестественным: мальчик предпочитал ее общество обществу своей собственной матери. Все слуги замечали и обсуждали это, им было обидно за хозяйку, которую новая няня вытеснила из сердца сына. Им хотелось, чтобы миссис Бэйлок уехала. Но вместо этого ее положение укреплялось с каждым днем, а влияние на хозяев дома усиливалось.

Катерина чувствовала то же самое, но не могла что-либо изменить. Она не хотела показывать ревность к человеку, которого любил ее ребенок. Она чувствовала себя виноватой в том, что однажды лишила Дэмьена любимого друга, и не хотела, чтобы это повторилось. Когда в конце второй недели миссис Бэйлок попросила перевести ее в комнату напротив спальни Дэмьена, Катерина согласилась. Наверное, у богатых так бывает всегда. Сама Катерина воспитывалась в более скромной семье, и только мать была ее единственным другом и защитником. Но здесь жизнь иная. Она была хозяйкой огромного дома, и, возможно, пришло время для подобных поступков.

Вновь обретенная свобода использовалась Катериной в полной мере: по утрам она занималась благотворительностью, днем посещала чаепития, на которых велись беседы о политике. Муж одобрял ее занятия. Катерина перестала быть хрупким цветком – она стала львицей, обладающей такими энергией и уверенностью, которых он раньше никогда в ней не замечал. Именно такую жену он мечтал иметь, и, хотя резкая перемена ее характера слегка обеспокоила его, он никоим образом не мешал ей. Даже в постели она стала другой – более возбужденной и страстной. Торн не понимал, что это было скорее выражение отчаяния, чем желания.

Работа Торна занимала все его время, с назначением в Лондон он стал центральной фигурой по вопросам нефтяного импорта. Президент США очень рассчитывал на результаты его встречи с нефтяными шейхами. Через несколько недель Торн должен был лететь в Саудовскую Аравию, но один, потому что арабы считали присутствие женщин в деловой поездке проявлением мужской слабости.

– Я не могу понять этого, – сказала Катерина, когда он ей все объяснил.

– Это часть их культуры, – ответил Торн. – Я еду в их страну и должен считаться с национальными обычаями.

– А они не должны считаться с тобой?

– Конечно, должны.

– Но я ведь тоже часть культуры!

– Катерина…

– Я видела этих шейхов. Я видела женщин, которых они покупают. Куда бы они ни шли, вокруг них всегда вертятся проститутки. Может быть, они и от тебя ждут того же?

– Честно говоря, я не знаю.

Они разговаривали в спальне, было уже поздно – не самое лучшее время для споров.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила Катерина.

– Это очень важная поездка, Кэти.

– И если они захотят, чтобы ты спал с проституткой…

– Если они захотят, чтобы я спал с их евнухом, я буду спать с их евнухом! Ты знаешь, ЧТО поставлено на карту.

Катерина с трудом нашла в себе силы ответить.

– А какова моя роль в этом? – тихо спросила она.

– Ты будешь здесь. То, что делаешь ты, не менее важно.

– Мне не нужен твой покровительственный тон!

– Я просто хочу, чтобы ты поняла…

– Что ты спасешь мир, если будешь делать то, что они захотят?

– Можно сказать и так.

Она взглянула на него пристально. С неприязнью.

– Наверное, все мы проститутки, Джереми. Ты – для них, а я – для тебя. Поэтому пошли в постель.

Он нарочно пробыл в ванне долгое время, надеясь, что, когда вернется, жена уже будет спать. Но она не спала. Она ждала его, и Торн ощутил в воздухе запах духов. Он сел на кровать и долго смотрел на нее. Наконец она улыбнулась и сказала:

– Извини меня. Я все понимаю.

Она взяла его голову и притянула к себе. Потом они стали заниматься любовью, но совершенно по-новому. Катерина отказалась двигаться, но не отпускала мужа, прося, заставляя его довести все до конца. Когда все было закончено, она расслабила руки, и он посмотрел на нее с болью и смятением.

– Иди и спасай мир, – прошептала Катерина. – И делай все, что они тебе прикажут.

В эту ночь Торн не мог заснуть, он сидел у застекленной балконной двери и любовался лунной ночью. Он видел лес, онемевший и застывший, словно некое сонное существо.

Но лес не спал, и Торну вдруг почудилось, будто кто-то смотрит на него. Торн подошел к порогу, взял бинокль и приставил его к глазам. Сначала он не видел ничего, кроме темноты. И вдруг заметил глаза! Два темных светящихся уголька, отражающих свет луны, близко поставленные, темно-желтые. Они были направлены в сторону дома. Торн содрогнулся, опустил бинокль и отступил назад. Он оставался некоторое время в комнате, потрясенный увиденным, а потом босиком спустился по лестнице к входной двери и медленно вышел на улицу. Было совсем тихо, даже сверчки замолчали. Торн снова двинулся вперед, как будто его что-то влекло к лесу. В чаще он остановился. Никого не было. Два светящихся уголька исчезли. Он повернулся и угодил ногой во что-то теплое и мокрое. У Торна перехватило дыхание, он отступил в сторону и склонился над землей. Это был мертвый кролик, только что убитый. Головы у зверька не было…

На следующее утро Торн встал пораньше и спросил Гортона, продолжает ли тот ставить ловушки на кроликов. Гортон ответил отрицательно, и тогда Торн привел его в лес, к тому месту, где лежали останки животного. Над тельцем кружились мухи. Гортон веткой отогнал их, а потом нагнулся и исследовал трупик.

– Что вы думаете? – спросил Торн. – У нас завелся хищник?

– Не могу понять, сэр. Но сомневаюсь.

Он поднял окоченевшую тушку и с отвращением показал ее Торну.

– Хищники обычно оставляют голову, а не съедают. Тот, кто убил его, сделал это для развлечения.

Торн велел Гортону убрать труп и никому не говорить об этом. Они двинулись вперед, но Гортон вдруг остановился.

– Мне очень не нравится этот лес, сэр. И не нравится, что миссис Бэйлок водит сюда вашего мальчика.

– Скажите ей, чтобы она больше этого не делала, – ответил Торн. – На лужайке тоже много интересного.

Гортон исполнил приказание, и Торн впервые заметил, что в доме не все ладно. Миссис Бэйлок отыскала его вечером в кабинете и выразила свое негодование по поводу того, что приказания ей передаются через слуг.

– Конечно, я все сделаю, – сказала она презрительно, – но считаю, что приказания мне должен давать непосредственно хозяин.

– Не вижу никакой разницы, – ответил Торн. Его удивила ярость, сверкнувшая в глазах женщины.

– Это разница между большим домом и маленьким домишкой, мистер Торн. У меня появляется чувство, что здесь нет главного человека.