Владимир Дэс - Лифт

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Люди очень странными бывают в своих суждениях: они почему-то считают, что все предметы вокруг них ничего не чувствуют и не понимают.

Я вот, к примеру, Лифт.

Предмет в их понятии неодушевленный, то есть души у меня нет. Значит, я не мыслю и ничего не понимаю. Возможно, я и в самом деле многого не знаю и не понимаю, но все, что происходит во мне, я понимаю вполне и даже оцениваю. Не знаю, может, я все это делаю неверно и не так, как люди. Может быть.

Вот, например, сегодня.

Еще только четыре утра, а меня уже вызывают. Это жилец с пятого этажа. Каждый день он входит в меня ровно в четыре утра, поднимается же, очевидно, без пяти четыре.

Глаза его еще закрыты, но он понимает, что очень рано и никто ему не встретится, и одевается прямо во мне. К тому же, раз глаза его закрыты, путает кнопки, иногда уезжает вверх, на четырнадцатый, надевает вещи наизнанку и, бывает, засыпает ненадолго внизу.

Сегодня, должно быть, подумал спросонок, будто это не я, а дверь на улицу, и влетел в меня с такой скоростью, что врезался с огромной силой в стенку моей кабины. От этого он и проснулся, и оделся правильно, и съехал вниз точно.

Когда врывается в меня этот ученик с одиннадцатого, то я на несколько минут становлюсь спортивным залом. Вот он, бросив на пол портфель, постоял на голове. Попрыгал, словно пробуя прочность пола. Затем изобразил каратиста, боднув несколько раз мою дверь. Когда я остановился и раскрылся, он, пиннув напоследок воображаемый мяч, вылетел за ним следом.

Собачка, которую выводят гулять по раннему утру, традиционно не выдержала и пописала в уголке. Ее хозяин сделал вид, что эта лужица здесь уже была.

Черт! А вот кто-то, едва открылись мои дверки, просунул руку, нажал кнопку верхнего этажа и следом швырнул кошку. Та, изогнувшись несколько раз в воздухе, спикировала на лужицу, сделанную нетерпеливой собачкой. От страха бедное животное заметалось, царапая мне стены. Я, конечно, тут же остановился и выпустил ее, не оттого, что мне было жалко спои стенки, а просто из милосердия. Эх люди, люди…

Ага, вот еще один спортсмен. Но этот специализируется в беге по лестничным пролетам. Он включает меня, тут же выскакивает и мчится со страшной скоростью вниз, пытаясь меня обогнать. Раньше ему это никогда не удавалось, но сегодня я позволил обогнать меня. То-то радости было! Приятно делать людей счастливыми.

Два молодых человека сели в меня около одиннадцати. В красивых спортивных костюмах и с огромными сумками. Я еще подумал:

«Наверное, очень известные спортсмены».

Вышли на тринадцатом, а сели через час почему-то на девятом. И сумки битком.

Тут я почувствовал неладное и на всякий случай взял да и сломался между третьим и вторым.

Ну, что они делали во мне и со мной – не передать словами. Только что зубами не грызли мне двери, а так все. Я, конечно, лифт битый в прямом и в переносном смысле и поэтому выдержал все. Даже когда техник пришел, не открывался и не трогался. А вот когда с девятого стали кричать, что их обокрали и приехала милиция, я этих спортсменов прямо в руки правосудия тепленьких и сдал.

Вроде доброе дело сделал, а на душе как-то тоскливо стало. И с чего бы это?

Ну вот, опять мой мучитель. Конечно, с двойкой и свежим синяком. Все время наносит мне раны, грамотность свою проверяет на моем пластике.

Сегодня у него, очевидно, сентиментальное настроение: он, этот ушастый двоечник, высунув от усердия язык, старательно выводит перочинным ножиком на моей стене женское имя Элла.

Это так больно!

Когда он доцарапывал арифметический плюс, я довез его до цели. Он, с сожалением посмотрев на неоконченное свое литературное произведение, сказал кому-то: «А Сережка – гад», наверное, имея в виду своего потенциального соперника. После этого облегченно вздохнул, пнул какой-то ящик в коридоре и пошел получать свои привычные тумаки за свои привычные двойки.

Час пик.

Зашли двое, потом еще один и еще. Не успел закрыться, как втиснулся еще кто-то, а напоследок какой-то толстяк припечатал всех к моим стенам.

Люди эти, несомненно, умеют читать, но почему-то все делают наоборот. Столько я их поднять, конечно, не смогу.

Стоим, ждем.

Выходить никто не хочет.

Стоим, ждем.

Около меня скопилось еще человек десять. Все кричат, никто выходить не хочет. Кто-то из ждущих в очереди плюнул и пошел пешком. А мы стоим.

Мне надоело это издевательство и я поехал, надрываясь, вверх. Силы свои не рассчитал и застрял между первым и вторым этажами. И все, кто во мне, хотя и было очень тесно, так резво давай пинать и бить меня, что от удивления я съехал вниз и открыл двери.

Я-то тут при чем? Можно подумать, что я их силком сюда впихнул.

Порой бывает трудно понять людей.

А это в меня сели влюбленные. Как двери закрою, так они начинают целоваться. И целуются, и целуются, пока не приедут. А иногда останавливают меня. Я терпеливо жду. Хоть я и Лифт, но понимаю – любовь – это святое чувство.

Правда, иногда во мне бывает такая любовь, что хоть святых выноси. Но я эту псевдолюбовь стараюсь пресекать.

А эти пусть целуются.

Сегодня, наверное, зарплата у многих. Вы думаете, почему я догадался? Нет, не потому, что пьяных много, их всегда достаточно.

Деньги мужчины прячут.

Вот и этот, как вошел, так сразу давай по носкам рассовывать пятерки и трешницы. А последнюю трешницу сложить-то успел, а спрятать нет, я уже остановился и дверь открыл, а на площадке – его жена. Так он не растерялся и говорит ей так радостно:

– Представляешь Соня, три рубля в лифте нашел. – И показывает.

Но что ему Соня ответила, я уже не слышал – меня вызвал вниз еще один не совсем приятный тип.

Я его называю Плевако.

Не надо путать с кем-то из великих людей. Этот как заходит в меня, так начинает стены мои оплевывать.

А ведь взрослый мужчина.

С виду интеллигентный.

Я так думаю, что раз считается, будто лифты ничего не чувствуют, то он, очевидно, плюет в людей, а не в меня.

Да, скорее всего именно так.

И откуда у него столько слюны берется? А когда оплюет меня всего, сам так тихонечко вышмыгнет, чтобы о плевки свои не испачкаться.

И почему у людей в замкнутом пространстве какие-то непонятные инстинкты просыпаются?

Знакомиться всегда трудно.

А особенно для мужчины.

А особенно для трезвого.

Мой герой, может, для храбрости, а может, по случаю, с друзьями выпил два стакана портвейна, закусил зелёным лучком и терпеливо стал ждать около входа в меня свою пассию.

Читать дальше