Сергей Наумов - Искатель. 1979. Выпуск №3

— На девятом непонятное, товарищ капитан… Обнаружен след в наш тыл…

Старшина Ива Степанович Недозор стоял навытяжку, напряженно. Знаменитые на весь отряд запорожские усы чуть шевелились. Начальник заставы Андрей Стриженой знал эту привычку старшины после доклада бормотать еще что-то неслышное.

Капитан проснулся мгновенно, как только скрипнула дверь. С тех пор как уехала Нина, он не запирал двери на ночь. Стриженой взглянул на часы — четыре часа ночи.

— Так что же непонятного на девятом, Ива Степанович?

— След непонятный, товарищ капитан… В единственном числе… И опять же вроде шаровая молния границу нарушила…

— Кто у нас на девятом?

— «Эстет»… простите, товарищ капитан, Агальцов — десять минут тому назад он включил в розетку и доложил, что видел своими глазами удивительное и редкое явление природы — шаровую молнию больших размеров на расстоянии примерно полукилометра.

— След на контрольно-следовой полосе?.

— КСП на участке проходит по ложбине, там и и сухое-то время мокро, а сейчас — озеро должно быть… След обнаружен у сломанной ольхи, что над ручьем. Агальцов решил молнию проследить. Пока бежал, молния исчезла в лесу, тогда он немного углубился в тыл, тут и увидел след. Он его лапником закидал, чтобы не смыло, и к розетке бегом. Задача ему поставлена: держать след, пока не прибудет Гомозков с Мушкетом.

— Так…

«На девятом — это плохо. — думал Стриженой, — плотный лес с густым кустарником, два оврага, ручей, выводящий к старому замку. И Агальцов… Молодой, неопытный солдат… «Эстет» … Придумают же…»

Капитан быстро оделся, оглядел старшину. Тот стоял, выпятив грудь, всем видом показывая, что готов возглавить поисковую группу.

«Не потянет, — мелькнула мысль, — пятьдесят два года, три ранения, две контузии. Пойду сам. Обидится старик. Отца вспомнит. Потом объясню…»

— Ива Степанович, — мягко сказал Стриженой, — останетесь за меня. Оповестите все пограничные наряды, позвоните соседям. Сообщите в отряд о нарушении. И вот еще что — Гордыню с Даниловым к старому замку…

Старшина опустил голову.

— Есть…

— А я с «тревожной»… Буду звонить…

Туман и мелкий моросящий дождь. Хуже погоды не придумаешь. А ведь еще не шумела осенняя ярмарка листопада, не кричали в небе журавли, хотя осень и чувствовалась в звонкости воздуха по утрам, в шорохе усыхающих на болоте камышей, в легкой багряности осиновых листьев. А дни-то какие стояли — тихие, солнечные. И вдруг, словно по чьему-то приказу, погода изменилась в одну ночь. Заволокло небо и заморосил нудный затяжной дождь. Из распадков и низин хлынул туман и укутал горы в плотную вату.

Пятый год пошел, как Стриженой принял заставу, а все не привыкнет к таким вот природным метаморфозам.

Внезапный порыв ветра рванул космы тумана, и провода антенны натянулись и тягуче заябедничали ветру: «Сты-нем, стын-ннем». В тумане прошелестели чьи-то большие крылья.

И аистам не спится. Тревога разбудила птиц. Счастливая застава, говаривали в отряде, — на трубе гнездо аисты свили. А оно, гнездо это, еще до войны было, а потом при отце, когда он принял заставу, аисты вернулись.

Мысли об отце знакомым теплом толкнулись в сердце, и оно защемило застарелой болью.

Отец. Он погиб здесь такой же дождливой осенью.

Случилось это в тысяча девятьсот сорок девятом году. Пограничники и истребительные отряды из местных комсомольцев теснили и дробили банды националистов-бандеровцев. Самолеты выслеживали дымы костров в глухих лесах, местные люди проводили воинские подразделения сквозь непроходимые болота, крестьяне отказывали бандитам в продовольствии.

Осенью сорок девятого их разгромили. Отдельные банды стали прорываться через границу. Целью ставилось — пробиться в Западную Германию. Самый короткий путь туда был через территорию Чехословакии. Прорыв границы осуществлялся сразу в нескольких местах.

Удар одной из банд пришелся на заставу капитана Павла Стриженого. Высланное подкрепление задержалось в пути — бандеровцы взорвали мост через горную реку. Застава, поднятая в ружье, заняла оборону на участке от старого замка до стыка с соседней заставой. Два часа длился неравный бой. Бандитов сдерживал ручной пулемет, за которым лежал сам начальник заставы. Его поддерживал огнем автомата сержант Ива Недозор. Древняя разрушенная башня замка прикрывала пограничников.

Оуновцы открыли по башне огонь из минометов, а выкатившийся невесть откуда грузовичок, обложенный мешками с песком, почти вплотную приблизился к развалинам замка, и оттуда застрочил из двух спаренных пулеметов.

Капитан приказал Недозору подорвать грузовичок с пулеметами гранатами, сам же сменил позицию и внезапно ударил по врагу из-под козырька сохранившейся крыши.

Двумя связками гранат сержант подорвал бандеровский «броневик», но был ранен в плечо и в голову и потерял сознание.

Стриженой, трижды раненный залетавшими под каменный козырек осколками, продолжал сдерживать банду, пока пущенная бандеровским снайпером пуля не сразила его.

А вскоре подоспела помощь из отряда, и банда была почти вся поголовно уничтожена.

…«Тревожная» группа ждала во дворе заставы — лучший следопыт отряда Гомозков с неразлучным Мушкетом, рядовые Заборов и Колашник. Во дворе урчал мотором «газик». Капитан заметил в кабине водителя Хачика Месропяна.

Через минуту они уже мчались сквозь косую пелену дождя.

«Так что же случилось в девятом квадрате, — думал Стриженой, — вода скрыла следы на контрольно-следовой полосе. И каким же чудом заметил единственный отпечаток у ручья рядовой Агальцов? На девятом много воды — вот она разгадка; болота, ручей и дальше три озерца и еще дождь, который сделал ручей полноводным, а болотце почти непроходимым. Почти — на границе нет такого понятия. И не с божьей помощью перемахнул нарушитель КСП. Агальцов заметил след, когда, увлекшись погоней за шаровой молнией, вышел к ручью. Ручей на девятом близко подходит к КСП. Значит, нарушитель прошел по воде с сопредельной стороны и, пользуясь непогодой, дошел до ручья. А может быть, он даже заметал след. И вот ошибся. Один-единственный раз. И не заметил этого. Или не захотел заметить, не придал столь незначительному факту внимания. А вот глазастый Агальцов заметил след и поднял тревогу».