Роберт Сальваторе - Последний Порог

— Нельзя полагать, что это существо естественно, в любом смысле этого слова, — сказала седобородому старику темнокожая женщина шадовар, известная как Мираж. — Она — истинное извращение.

Старый друид Эрлиндир пошаркал обутыми в сандалии ногами и громко фыркнул.

— Истинное, говорю я тебе. — Мираж постучала пальцем по виску старого друида и изящно провела им под его глазом и через щеку, чтобы коснуться его кривого носа.

— Так на сей раз ты действительно передо мной, — прокудахтал Эрлиндир, ссылаясь на то, что, когда кто-то обращается к Миражу, как правило, фактически обращается к спроектированному изображению, фантому, самой неуловимой чаровницы.

— Я говорила, что ты можешь доверять мне, Птичий Манок. — Ответила она, используя прозвище, которое дала ему, когда встретила его в его роще много месяцев назад.

— Если бы я тебе не верил, то пришел бы сюда? — он оглянулся на темные образы Царства Теней, его взгляд, остановился на витой крепости и башне перед ним, с ее многочисленными шпилями и многоженством — вероятно, оживленных — горгулий, они искоса на него смотрели и хищно улыбались. Они только что путешествовали через очень неприятное болото, с сильным запахом смерти и разложения, населенное немертвыми чудовищами. Этот замок был не многим лучше.

— Зачем ты мне льстишь Эрлиндир, — дразнила Мираж, она схватила его за подбородок и направила его взгляд на свое лицо. Она знала, что ее заклинание не будет длиться вечно, и не хотела, чтобы любое из неестественных изображений вывело друида из оцепенения. Эрлиндир был старой школы, в конце концов, ученик богини природы Миликки. — Но помни, почему ты здесь.

— Да, да, — ответил он, — это неестественная кошка. Значит, ты хочешь, чтобы я ее уничтожил?

— О, нет, только не это! — воскликнула Мираж.

Эрлиндир посмотрел на нее с любопытством.

— У моего друга лорда Дрейго есть пантера, — объяснила Мираж. — Он — чернокнижник — волшебник громкой славы и огромной силы. — Она сделала паузу, чтобы посмотреть реакцию друида, боясь, что ее близкий промах мог быть подсказкой в ее старой хитрости. Была причина, по которой болото кишело нежитью. Никакой друид, очарованный или нет, не стремился бы так помочь чернокнижнику.

— Лорд Дрейго боится, что хозяин кошки создаст другую… мерзость, — солгала она. — Я хотела бы, чтобы ты предоставил ему сродство с кошкой, чтобы он мог бы видеть ее глазами, когда она вызвана домой, и отрезать ее привязку от Астрального уровня и закрепить ее вместо этого здесь.

Эрлиндир посмотрел на нее подозрительно.

— Только на короткое время, — заверила она. — Мы уничтожим кошку, когда будем уверены, что ее хозяин не извращает природу для своего злого умысла. И уничтожим его, также, в случае необходимости.

— Я предпочел бы, чтобы ты привела его ко мне, чтобы я мог бы изучить ущерб, который он уже нанес, — сказал Эрлиндир.

— Пусть будет так, — с готовностью согласилась чаровница, поскольку ложь легко сошла с ее губ.

— Врата было труднее поддержать, — прошептал Дрейго Проворный через свой хрустальный шар равному себе, Паризе Алфбиндеру, такому же высокопоставленному и влиятельному чернокнижнику, который жил в башне, подобной Дрейго в Анклаве Тени, но на Ториле. — И мой дублер сказал мне, что шаг сквозь тень назад к себе домой не так легко осуществить, как он ожидал.

Паризе погладил маленькую черную бороду, которая казалась Дрейго странно преувеличенной в очертаниях хрустального шара. — Они воевали с дроу, не так ли? И, несомненно, с темными эльфами ткачами.

— Не в то время, я не верю.

— Но в недрах Гонтлгрима было много дроу.

— Да, именно так мне сказали.

— И Глорфатель? — спросил Паризе, ссылаясь на эльфа-мага из группы наемников Кавус Дун, который совершенно неожиданно и быстро исчез в Гонтлгриме прямо перед важной конфронтацией.

— Нет слов, — сказал Дрейго Проворный. И быстро добавил, — Да, возможно, что Глорфатель создал ряд магических волн, чтобы препятствовать нашему отступлению. Мы не знаем, предавал ли он нас. Только дворфа-жрица.

Паризе расслабился и провел пальцами по длинным темным волосам. — Вы не думаете, что это Глорфатель, препятствовал шагу сквозь тень, — заявил он.

Дрейго Проворный покачал головой.

— Вы не думаете, что это работа дроу-магов или жриц, — сказал Паризе.

— Шаг сквозь тень был сложнее, — настаивал Дрейго. — Имеется изменение в воздухе.

— Магическая Чума была изменением, сказал Паризе. — Появление Тени было изменением. Новая действительность в настоящее время лишь закрепляется.

— Или старая действительность готовится к возвращению? — спросил Дрейго Проворный. На другом конце хрустального шара Паризе Алфбиндер мог только вздохнуть и пожать плечами.

Это была лишь теория, в конце концов, вера, основанная на прочтении Паризе, Дрейго Проворным, и некоторыми другими, «Тьмы Черлриго», загадочного сонета, найденного в письме, написанном древним волшебником Черлриго. Черлриго утверждал, что перевел поэму из Листьев Одной Травы , теперь уже потерянного фолианта написанного почти за тысячу лет до этого, основанного на пророчествах сделанных почти за тысячу лет перед этим.

— Мир полон пророчеств, — предупредил Паризе, но в его голосе было мало убежденности. В конце концов, он был с Дрейго, когда они нашли послание, и кучу проблем и силу проклятий, они нашли наряду со страницей, казалось, давало этим словам некоторый вес.

— Если мы верим словам Черлриго, фолиант, в котором он нашел этот сонет, был сочинен в Миф Дранноре, — Дрейго Проворный напомнил Паризе. — Темными Пророками из Башни Песни Ветра. Это не книга бессвязных заблуждений некого неизвестного предсказателя. — Нет, но это — книга загадочных сообщений, — сказал Паризе.

Дрейго Проворный кивнул, признавая этот печальный факт.

— Суждение октавы называет это временной формой, — продолжал Паризе. — Давайте не будем бояться того, что мы не в полной мере понимаем.

— Давайте не будем расслабляться, в то время как окружающий нас мир готовится измениться, — парировал старый чернокнижник.

— На временную форму! — Паризе ответил.

— Только если второе четверостишие расшифровывается как измерение времени, но не пространства, — напомнил Дрейго Проворный.

— Рубеж девятой линии это явный намек, мой друг.

— Существует много толкований!

Дрейго Проворный откинулся назад, постучал кончиками своих иссохших пальцев, сложенных вместе, выше нахмуренных бровей, и случайно бросил взгляд на пергамент, который лежал лицевой стороной вниз в стороне его стола. Слова сонета плясали перед его глазами, и он пробормотал, — И враги которые смердят особым запахом их бога.