Мортен Браск - Девочка и мальчик

Издательство благодарит DANISH ARTS FOUNDATION за содействие в издании книги

© Егор Фетисов, перевод на русский язык, 2017

© Оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2017

В один из первых дней после нашего приезда я замечаю ее в сопровождении голопузого малыша у входа в разбитый на территории гостиницы сад. Они проходят через отбрасываемую финиковыми пальмами тень и останавливаются в нескольких метрах от лестницы, ведущей к бассейнам. Она склоняется над мальчиком и указывает на бассейн для взрослых. Он следит взглядом за ее пальцем, кивает.

Мальчика я не знаю. Я его прежде не встречал. Хотя, может быть, видел, но у меня это не отложилось в голове, так иногда смотришь на вещи или людей – смотришь и не видишь их. Ведь в тот момент, когда ты на них смотришь, они не имеют для тебя значения, не являются чем-то важным.

Они подходят к краю мраморной лестницы, она спускается на одну ступеньку и останавливается. Ждет, что он пойдет за ней, сделает шаг вниз, но малыш замер перед лестницей. Она не двигается с места, терпеливо ждет, и в это мгновение – пока она стоит и ждет его – я подмечаю произошедшую в ней перемену. Ее губы. Она теперь улыбается малышу другой улыбкой. Какой-то свет в ее лице, хрупкость, которую я раньше не замечал в ней. Она что-то ему говорит, губы шевелятся. Наверное, говорит малышу, что может отнести его вниз на ручках, если он хочет. Но мальчик не слышит, что она ему говорит, он целиком сосредоточился на ступеньках, уходящих вниз из-под его ног. Ее руки. Она так бережно держит его за руку. Светло-розовый лак ее ногтей.

Он делает первый шаг, правая нога опускается на ступеньку вниз, потом левая. Ступеньки слишком высокие для его ножек, они ему выше колена. Каждая требует от него усилий, но они продолжают спускаться. Ступенька. Еще ступенька. В этот момент для малыша во всем мире не существует ничего иного – только спускаться.

На нижней ступеньке происходит авария. Он теряет равновесие. Я замечаю это по выражению его мордашки. Рот и глаза широко раскрыты от ужаса. Он знает, что сейчас упадет, что его тело, руки, голова через секунду ударятся о твердую мраморную плитку и будет больно. Но малыш не падает. Она держит его за руку, подхватывает, удерживает в воздухе. Потеря равновесия не приводит к падению, боли удается избежать. Ноги обретают опору, и страх исчезает с его личика.

Они спускаются к бассейну, она защищается ладонью от бьющего в зрачки света, пытаясь отыскать взглядом в толпе отдыхающих родителей малыша. Она не знает, кто они, как они выглядят, а потерявшегося мальчика, видимо, никто пока не хватился. Она садится рядом с малышом на корточки, показывает то на одних взрослых, то на других, – может быть, вон те твои родители или вот эти, но малыш всякий раз мотает головой. Он трет глаза ручками, и она кладет свою сумочку фирмы «Гермес» на землю, чтобы обнять его.

Оживление на противоположном конце сада. Один из мужчин вдруг поднимается с лежака. Еще не успел загореть, сразу видно, что приехал на остров несколько дней назад. Он бежит к ним и чуть не растягивается на мокрой плитке. Малыш, заметив папу, тянется к нему, и тот поднимает его на руки, целует в щечки. Мальчик смеется.

Мужчина поворачивается и пожимает ей руку. Что-то ей говорит, они о чем-то с минуту беседуют, потом он поворачивается и идет к своему лежаку. Малыш машет ей через папино плечо.

Когда она наклоняется за сумочкой, длинные волосы падают ей на лицо и скрывают его выражение. В этот час еще только намечающегося раннего вечера ее черные пряди отливают синевой. Она проходит между лежаками, перекинув сумочку через плечо.

Сумочку подарил Адвокат. Ее сшили по специальному заказу в Париже, ждать пришлось два года. Это единственный из его подарков, который она сохранила. Сначала хотела вернуть сумочку вместе с другими подарками. Ей казалось, что будет правильно так поступить, но я настоял, чтобы она оставила ее себе, ведь она сохранит всего лишь одну подаренную вещь из многих. Она покачала головой. «Он поймет это иначе, – сказала она. – Если я не верну сумочку, для него это будет знак». Но я все же настоял на своем. Я знал, как эта вещь была ей дорога, вешать ее через плечо было для нее ежедневной радостью. Я не сомневался в том, что она должна оставить ее себе.

Она замоталась в полотенце. Полотенце узковато, грудь выпирает над краем. Это гостиничное полотенце, с логотипом – выпрыгивающим из воды дельфином, вышитым на белой ткани. Она прекрасно знает, что так делать нельзя. Во всех ванных комнатах висят объявления, повсюду таблички с надписями. Не разрешается брать гостиничные полотенца на пляж и к бассейнам. Но она все равно берет. И делает это с самого первого дня, как мы приехали. Она всегда так делала.

Кое-кто из папаш, играющих со своими чадами в воде, поднимает на нее глаза, когда она проходит мимо. Думаю, она не осознает, что на нее пялятся, хотя, может, и понимает, просто ей все равно. Она находит свободное место, развязывает полотенце и бросает его на лежак.

На ней бикини желтого цвета. Она привезла с собой пять бикини, мне они нравятся все, но желтое выделяется на фоне остальных, оно вульгарное, очень сексапильное и здорово подчеркивает красоту ее фигуры.

Она встает на край бассейна и смотрит на искрящуюся на солнце поверхность воды. О чем она думает? Мне кажется, я знаю, о чем она в эту секунду думает, но все же надеюсь, что ошибаюсь. Надеюсь, что она стоит у самой воды, ни о чем не думая, просто готовится прыгнуть.

Она поднимает подбородок, слегка сгибает колени, поднимает руки и отталкивается. Она прыгает. Секунду парит в невесомости, потом разрезает поверхность воды, рассекает ее выверенным движением, без всплеска. Я вижу ее тело под пошедшей рябью водой, лягушачью траекторию ног, руки, плотно прижатые к телу. Желтизну бикини, контрастирующую с загаром кожи на фоне лазурно-голубого дна бассейна. Она проплывает под водой до другого края бассейна и разламывает там корку воды.

Капли на ее коже блестят в лучах солнца. Она расслабленно кладет руки на край бассейна, потом машет мне наверх, в направлении веранды, где я сижу.

Слышно, как вода льется на плитку пола. С того места, где я устроился в тени на веранде, мне видно ее через открытое окно ванной комнаты. Она стоит в душе под широким смесителем, водит головой вперед-назад. Сквозь шум воды доносится ее голос. Она поет очень тихо, вода мешает расслышать слова, но до меня долетают фрагменты песни. Давненько я не слышал, как Майя поет под душем.

Она наклоняет голову, закрывает глаза и неторопливыми массирующими движениями втирает шампунь в волосы, пока они не покрываются белой пеной. Она подставляет лицо струям, которые перестают бить в плитку, превратившись в шампунные потоки, сбегающие по ее плечам и изгибам тела. Она продолжает петь.