Джеральд Даррелл - Сад богов

— Это идея, прелесть моя, — отозвался капитан Крич. — Повальсируем вместе! Вальс — один из кратчайших путей к полной близости.

— Нет-нет, спасибо, — холодно ответила мама. — Я слишком занята, мне не до близости с кем бы то ни было.

— А вы, — обратился капитан к Лене. — Может быть, покружимся в обнимку, а?

— По правде говоря, я обожаю вальс, — ответила Лена, выпячивая грудь к великой радости капитана.

Мегалотополопопулос лихо ударил по клавишам, и под звуки «Голубого Дуная» капитан закружил Лену в танце.

— Наш трюк вполне удался бы, только доктор Стефанидес должен был сделать вид, будто запирает замки, — объяснял Кралевский, пока Спиро, нахмурив брови, пилил ножовкой его цепи.

— Конечно, конечно, — сказала мама. — Разумеется.

— Я никогда… э… словом… не был мастер делать фокусы, — сокрушенно признался Теодор.

— Я чувствовал, как начинаю задыхаться и сердце колотится все громче, это было ужасно, просто ужасно! — Кралевский закрыл глаза и содрогнулся так, что цепи зазвенели. — Я уже подумал, что никогда не выйду на волю.

— И вы пропустили всю остальную программу, — сочувственно заметила Марго.

— О да, клянусь всевышним! — воскликнул Джиджи. — Вы не видели, как я заклинал змею. Огромную змею, эта проклятая тварь укусила меня за набедренную повязку, а я ведь еще не женат!

— Потом я услышал биение крови в ушах, — продолжал Кралевский, стремясь пребывать в центре внимания. — Потом все стало черным.

— Но… э… словом… там ведь и так было темно, — отметил Теодор.

— Не придирайся к словам, Тео, — сказал Ларри. — Ох уж эти мне проклятые ученые, никогда не дадут толком приукрасить.

— Я не приукрашиваю, — с достоинством возразил Кралевский, садясь после того, как отвалился последний замок. — Спасибо, Спиро. Нет-нет, уверяю вас, все стало черным, как… как… черным, как…

— Зад черномазого? — пришел на помощь Джиджи.

— Джиджи, дорогой, не надо так говорить, — вмешалась шокированная мама. — Это неучтиво.

— Как не надо говорить? Зад? — озадаченно спросил Джиджи.

— Да нет же, я про другое слово.

— Какое? Черномазый? А что тут такого? Я здесь единственный черномазый, и я не против.

— Белый человек не сказал бы лучше, — восхищенно объявил полковник Риббиндэйн.

— Зато я против, — твердо сказала мама. — Я не желаю, чтобы вы называли себя черномазым. Для меня вы… для меня вы…

— Белый, как снег на ветру? — подсказал Ларри.

— Ты отлично знаешь, что я подразумеваю, Ларри, — отрезала мама.

— Так вот, — продолжал Кралевский, — лежу я, значит, и кровь стучит в ушах…

— О-о-о! — неожиданно взвизгнула Марго. — Вы только посмотрите, что сделал капитан Крич с прелестным платьем Лены.

Мы повернулись туда, где несколько пар весело кружились в вальсе, и веселее всех — капитан и Лена. К сожалению, ни он, ни она не заметили, что в какой-то момент капитан, видимо, наступил на украшающие ленино платье пышные оборки и оборвал их так, что теперь он, сам того не подозревая, танцевал как бы внутри платья.

— Господи! — воскликнула мама. — Гадкий старикашка!

— А он был прав, когда сказал, что вальс сближает, — отметил Ларри. — Еще несколько оборотов, и они совсем сблизятся в этом платье.

— Может быть, мне стоит предупредить Лену? — спросила Марго.

— Я бы не стал, — ответил Ларри. — Думаю, так близко к мужчине она не была уже много лет.

— Ларри, опять ты за свое, — сказала мама.

В эту самую минуту Мегалотополопопулос лихим аккордом завершил вальс, Лена и капитан закружились волчком и остановились. Прежде чем Марго успела что-либо произнести, капитан отступил назад, чтобы поклониться партнерше, — и шлепнулся на спину, разорвав при этом ленину юбку. На мгновение воцарилась жуткая тишина; изумленные взгляды присутствующих были прикованы к окаменевшей Лене. Наконец голос простертого на полу капитана развеял чары.

— Мать честная, какие дивные панталоны, — весело заметил он.

Лена издала истинно греческий вопль; леденящий кровь, точно удар железной косы о камень в траве, он сочетал негодование и жалобу с глубоким убийственным обертоном. Этот звук вырвался, так сказать, из самых недр ее голосовых связок; Галли Курчи могла бы гордиться Леной. Как ни странно, человеком, который бросился в прорыв и предотвратил угрозу дипломатического конфликта, оказалась Марго. Правда, избранный ею способ можно назвать излишне экспрессивным: сорвав с одного из боковых столиков скатерть, она подбежала к Лене и запеленала ее. И вроде бы все правильно, не выбери Марго скатерть, на которой стояли блюда с едой и большой канделябр на двадцать четыре свечи. Звон битой посуды и шипение тонущих в приправах и соусах свечей капитально отвлекли внимание гостей от Лены, и Марго, воспользовавшись суматохой, увлекла ее по лестнице на второй этаж.

— Надеюсь, теперь ты доволен! — укоризненно сказала мама Ларри.

— Я? А я-то тут при чем?

— Этот человек, — объяснила мама. — Ты пригласил его, и вот что он натворил.

— Что — хорошенько пощекотал ей нервы, — ответил Ларри. — Еще ни один мужчина не пытался сорвать с нее юбку.

— Не вижу в этом ничего забавного, Ларри, — строго произнесла мама. — И если ты хочешь, чтобы мы еще устраивали вечера, то без этого буйного старого распутника.

— Не переживайте, миссис Даррелл, вечеринка чудесная, — вступил Джиджи.

— Что ж, если вы довольны, остальное неважно, — смягчилась мама.

— Да жди меня еще сто воплощений, уверен, такого дня рождения не будет больше никогда.

— Это очень мило с вашей стороны, Джиджи.

— Вот только одно, — с чувством произнес Джиджи. — Не знаю, стоит ли говорить… но…

— Что? — спросила мама. — Что вам не понравилось?

— Не то чтобы не понравилось, — вздохнул Джиджи, — просто одного мне недоставало.

— Недоставало? — всполошилась мама. — Чего вам недоставало?

— Слонов, — с серьезным видом ответил Джиджи. — Самых больших четвероногих животных Индии.