Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Америка

На четвертый день похода мы пришли в маленькую деревню Коломбия, которая служила складом для хины, собранной в этом районе. Лежанн совершил экскурсию в Пуэрта-дель-Сьело (то есть Врата Неба), где один из наших соотечественников, бежавший от Коммуны [637] Имеется в виду Парижская коммуна 1871 года. и живущий отшельником, выращивал хинное дерево на высоте 2000 м. Я разговорился с генералом Лусио Рестрепо, стоявшим во главе хинной компании. Он пришел в восторг, когда я ему рассказал, что прибыл сюда с намерением спуститься по Гуаяберо.

Четырнадцатого октября мы преодолели Восточную Кордильеру на высоте 1970 м; я не видел ничего более величественного, чем бескрайний горизонт, который предстал перед нами. Что может быть приятнее для глаз, чем это огромное море зелени, которое лежало у наших ног!

Двадцать пятого ноября в полдень багаж погружен на плот, пирога привязана сзади. Мы приближаемся к торжественному моменту нашего путешествия; сердца трепещут, сейчас мы бросимся в эти воды, которые понесут нас через Американский континент.

Апату не хотел покинуть порт, не оставив память о нашем переходе. Я написал на дереве:

Четыре француза

Двадцать пятого октября 1880 года.

Все заняли места на плоту; мы отдали швартовы и вот отправляемся в неизвестность. Не имея возможности управлять нашим судном, мы пустили его плыть по течению. Сначала мы шли медленно, но после сотни метров река немного сузилась и образовалась стремнина; нас потащило с головокружительной скоростью, нечего было и думать о том, чтобы остановиться. Палатка, которая должна была укрывать нас от знойного солнца, зацепилась за ветки и была тотчас снесена. Вскоре несколько бревен, вырванных ударом о ствол дерева, уплыли по течению. Плот сильно накренился в мою сторону. Апату пытался остановиться, набрасывая веревку на ветку, но неудачно нас продолжало нести с еще большей скоростью. Нельзя было терять ни минуты, поскольку уже половина багажа плавала в воде; плот полностью расшатался, еще немного, и он рассыплется. Необходимо причалить любой ценой.

К счастью, река расширилась; течение было еще сильным, но воды менее глубокие. Апату прыгнул в воду и, напрягшись изо всех сил, остановил наше потрепанное судно.

Прошло всего двадцать минут, как мы покинули порт!

Пирога также была в плохом состоянии, поскольку была слишком истонченная огнем при строительстве. На дне у нее была трещина, и она набрала столько воды, что едва могла нести двоих. Ее останки были выброшены на пляж, и следовало немедленно подумать о строительстве нового плота. Апату увидел на другом берегу те же деревья с легкими стволами, которые колумбийцы используют для строительства плотов на Магдалене.

Мы устроились на ночлег на мокром песке. Апату подвесил свой гамак к ветке над маленьким ручьем. Мы начали засыпать, когда он явился с гамаком в руках. Негр решил сменить квартиру, когда услышал плеск воды прямо под собой. Что это — выдра, кайман или змея боа? Темнота была такой глубокой, что Апату смог разглядеть только хвост, который с силой бил по воде. Соседство невиданного животного нас тоже не оставило спокойными. Тем не менее мы вытянулись на песке бок о бок. Но Лежанн и Апату, которые расположились по краям, держали ружья под рукой, готовые по тревоге немедленно взяться за них.

Ночь прошла, к счастью, без осложнений. Как обычно, мы встали днем; Франсуа разжег огонь, приготовил кофе, и вскоре мы принялись за работу.

Лежанн снимал кору с бальсы, чтобы сделать дерево еще легче. Апату и Франсуа разрезали стволы на нужную длину, пока я сушил багаж на каменистом пляже. Я обнаружил, что вчерашнее кораблекрушение нанесло нам значительный ущерб; один из хронометров намок и не замедлил остановиться; у Лежанна больше не было пальто; я погоревал об одной из моих фланелевых рубашек; Франсуа потерял брюки, а Апату — две пары прекрасных туфель, привезенных из Парижа; это было меньшее из наших несчастий, поскольку он умел обходиться без обуви. Наш шоколад пришел в негодность; рис, маис, немного сухарей, которые мы привезли, полностью размокли, но стоявшее в зените солнце не замедлило все это высушить. Главное, что все наши пятьсот патронов были в хорошем состоянии; мы хранили их в коробках из белой жести.

Днем мне пришлось оказывать помощь бедному Апату, который, утомившись в борьбе с водной стихией, нечаянно нанес себе удар тесаком, раскроив ногу до кости, а у Франсуа лицо так распухло от укусов комаров, что он едва мог приоткрыть веки.

Но болеть было некогда; необходимо как можно скорее выбраться из этих прибрежных районов. В два часа мы отправились в путь. Новый плот, который был шире, казалось, лучше перенесет плавание; к тому же мы его облегчили, сняв укрытие, предназначавшееся для того, чтобы можно было спрятаться от солнца.

Через некоторое время после отплытия Апату, стоявший спереди, был отброшен силой инерции, когда плот натолкнулся на препятствие, и упал в реку. Это было опасно для менее опытного пловца; но мы увидели, что он вынырнул сзади плота, ухватился за него и спокойно поднялся.

Вскоре нам пришлось остановиться, чтобы подождать Апату, который отправился в пироге разведать путь; эта мера предосторожности была необходима, так как река, усеянная множеством островов, образовывала пороги, а может быть, и водопады. На повороте, в момент когда мы еще видели спокойную реку, перед Апату уже бурлила пенящаяся вода.

Это были первые большие камни, перекрывающие ложе Рио-Лессепс. Апату прыгнул в пирогу, бросил швартов на дерево, и мы остановились в тот момент, когда нас бросило на препятствие.

Надо было разгрузить багаж и перенести его на расстояние двести метров, к месту, куда мы подведем плот, после того как переправимся, удерживая его на канатах. Эта утомительная операция длилась не менее трех часов.

Валуны, составляющие препятствие, были глыбами песчаника, скругленными водой, которые когда-то упали с очень крутого берега. Этот песчаник составлял только основание берега, он выступал из-под более чем десятиметрового слоя глины, замечательной своими красными, как кровь, пятнами.

Наш плот расшатался, и, что пугало меня гораздо больше, Апату подхватил лихорадку, Франсуа на исходе сил, у Лежанна ноги и руки так распухли от укусов комаров, что он едва может пошевелить ими. За ночь, проведенную нами под проливным дождем, у меня начался приступ печеночной колики: это маленький сувенир от моих предыдущих путешествий. Мы утешались в наших бедах только надеждой достичь вскорости более приятных районов.

Апату отправился в лес за лианами, чтобы пришвартовать плот; Франсуа очень эффективно помогал ему в этой операции, так как, прослужив в качестве матроса первого класса во французском морском флоте, он легче, чем кто-либо, умел приготовить прочные связки. В это время я делал топографическую съемку при помощи компаса, тщательно нанося на схему главные вершины Анд, от которых мы еще недалеко отошли; я определил также высоту солнца при помощи теодолита, а Лежанн занимался барометрическими и гипсометрическими измерениями, а также измерял температуру воздуха. Эти наблюдения очень тяжелые не столько из-за солнечных лучей, от которых мы могли укрыться только под деревьями, сколько из-за мошкары, донимавшей без передышки с шести часов утра до шести часов вечера. Наш лагерь находился непосредственно перед порогом, казавшимся нам очень сложным; в полдень мы погрузились, и наши страхи вскоре оправдались.