Марло Морган - Послание с того края Земли

Почерпнутое мной было отвратительно, но труднее всего было понять правительственную брошюру о первобытной хирургии, в которой утверждалось, что аборигены, к счастью, имеют нечеловеческий болевой порог.

Мои компаньоны по проекту не были дикарями. Во всяком случае, они были похожи на разочаровавшуюся молодежь в моей родной стране.

Они жили изолированными группами, более половины семей получали пособия. Мне представлялось, что они обречены всю жизнь ходить в поношенных джинсах, с неизменной банкой теплого пива и лишь один из многих имеет возможность когда-нибудь выбиться в люди.

В следующий понедельник, наблюдая, как продвигается проект по изготовлению жалюзи, я поняла, что становлюсь свидетельницей настоящей бескорыстной поддержки, чуждой моему миру бизнеса. Это очень вдохновило меня.

Я спросила молодых сотрудников об их родне. Они сказали, что роль племени в их жизни давно утрачена. Некоторые вспомнили легенды предков о том времени, когда континент населяла только раса аборигенов. Тогда среди прочих были люди Соленой Воды, люди Эму, но теперь они явно не желали, чтобы им напоминали об их темной коже и внешних отличиях от белых. Они надеялись жениться на ком-нибудь с более светлой кожей и что в конце концов их дети не будут отличаться от окружающих.

Наша компания по всем критериям была вполне успешной, и я не удивилась, когда однажды мне позвонили и пригласили на встречу, которую устраивало племя аборигенов на другом конце Австралии. Звонивший подчеркивал, что это не просто встреча, а моя встреча. «Пожалуйста, устройте все так, чтобы вы могли приехать», — настаивал незнакомец, по говору — абориген.

Я купила новую одежду, авиабилет туда и обратно, заказала гостиницу. Сказала коллегам, что уеду на некоторое время, и объяснила, почему меня вызывают. Поделилась своими радостными чувствами с Джеффом, своей хозяйкой и дочерью в письме. Я была польщена, что люди, находившиеся так далеко, наслышаны о нашем проекте и хотят выразить свою признательность.

— Машину от гостиницы до места встречи вам обеспечат, — заверили меня по телефону. Мы договорились, что за мной заедут в полдень. Судя по всему, это означало обед в мою честь. Я поинтересовалась, что будем кушать.

Ну что ж, Оота явился ровно в двенадцать, но вопрос о меню аборигенов остался без ответа.

Невероятная целебная мазь, приготовленная путем нагревания листьев и выжимания из них масла, подействовала: ногам стало намного легче, и я даже подумывала встать. Справа от меня группа женщин устроила нечто вроде конвейера. Одна собирала большие листья. Другая ковыряла длинной палкой в зарослях кустов и среди упавших деревьев, третья подбирала что-то и укладывала на лист. Затем содержимое укрывалось вторым листом и заворачивалось. Еще одна женщина бегала к костру со свертками и один за другим закапывала их в угли. Мне стало интересно. Это была наша первая совместная трапеза, еда, о которой я долго мечтала. Я поднялась, подошла поближе и не поверила своим глазам: в ладони женщины извивался большой белый червяк.

Глубокий вздох вырвался из моей груди. Я уже потеряла счет, сколько раз за сегодняшний день лишалась дара речи. Одно было вполне ясно. Раньше я твердо знала, что никогда не проголодаюсь настолько, чтобы съесть червяка! Но в этой ситуации мне бьи преподан урок: никогда не говори «никогда». Сейчас я пытаюсь вычеркнуть это слово из своего лексикона. Я поняла, что есть вещи, которым отдаю предпочтение, и вещи, которых избегаю, но слово «никогда» не оставляет места для непредвиденных ситуаций и покрывает собой слишком большой промежуток времени.

Вечера с членами племени стали для меня настоящей радостью. Они рассказывали истории, пели, танцевали, играли в игры, вели задушевные беседы. Это был поистине праздник общения. Всегда, пока готовилась пища, мы чем-нибудь да занимались. Они делали друг другу массаж плеч, спин и даже головы. Я видела, как они обращаются с шеей и позвоночником. Во время путешествия мы поделились опытом: я показала им американские методы коррекции спины и суставов, а они научили меня своим.

В тот первый день я не увидела ни чашек, ни тарелок, ни кастрюль.

Догадка моя оказалась верной. Атмосфера должна быть неформальной, и питаться следует, как на пикнике. Вскоре свертки из листьев были извлечены из углей. Мою порцию мне выдали участливо, как тяжелобольной. Я смотрела, как все разворачивали листья и пальцами брали червяков. Мое блюдо было теплым, но не шевелилось, поэтому я набралась храбрости и заглянула внутрь. Отвратительный червяк исчез. Во всяком случае, он уже не выглядел червяком. Это был коричневый, скрученный стручок, похожий на жареный арахис или свиную шкварку. «Я справлюсь», — подумала я. И справилась. На вкус вполне сносно! Я не знала, что какое бы то ни было приготовление пищи, особенно тепловая обработка продукта до полной неузнаваемости, не в обычаях племени. Все это сделали специально ради меня.

Этой ночью мне объяснили, что племени стало известно о моей работе с городскими аборигенами. Пусть даже эти ребята-полукровки и не были их сородичами, моя работа показала, что их проблемы мне небезразличны. Вызов послали, поскольку они решили, что я, из бескорыстного интереса, взываю о помощи. Проблема была, в их понимании, в том, что я не имела представления о культуре аборигенов и, разумеется, о законах данного племени. Обряды, в которых я участвовала в начале дня, были испытаниями. Меня сочли достойной познания истинныx отношений людей с миром, в котором мы живем, и потусторонним миром, откуда все мы пришли и куда вернемся. Меня следовало обратить к пониманию моего собственного бытия.

Пока я сидела, завернув ноги в драгоценные листья, которых удалось насобирать не так уж много, Оота посетовал, в какое невероятное предприятие ввязались эти пустынные кочевники, взяв меня с собой. Мне разрешили пожить их жизнью. Никогда ранее они не связывались с белыми людьми и даже не подумывали установить с ними какие-либо контакты. На самом деле они все время избегали этого. По их заверениям, все другие племена Австралии подчинились законам белого правительства, а они последние, кто живет собственной изолированной жизнью. Обычно они скитаются небольшими семьями в шесть — десять человек, но по данному поводу собрались все вместе.

Оота сказал что-то людям, и каждый из них в свою очередь обратился ко мне. Они называли свои имена. Слова были для меня трудны, но, к счастью, их имена кое-что означали. Имена аборигены используют не так, как мы в Штатах, вроде Дебби или Коди, поэтому я смогла соотнести имена с их смыслом, вместо того чтобы пытаться правильно произнести сами слова. Имя дают каждому ребенку при рождении, но существует представление, что по мере взросления человек также вырастает и из своего имени, и тогда он выбирает себе новое, более соответствующее моменту. На протяжении жизни имя может меняться несколько раз, поскольку со временем человек начинает по-иному понимать, что такое мудрость, творчество, цель жизни. В нашей компании среди прочих были Рассказчик, Создатель Орудий, Хранитель Тайн, Швея-Мастерица, Большой Музыкант.