Жюль Верн - Миссис Бреникен

Стоя в передней части рубки [23] [23] Рубка — закрытая надстройка на мостике или верхней палубе судна с находящимися там служебными помещениями. и внимательно наблюдая за приготовлениями к отплытию, Джон Бреникен выслушивал последние указания мистера Уильяма Эндрю относительно декларации, в которой были обозначены товары, составляющие груз «Франклина». Затем судовладелец вручил ее молодому капитану.

— Если обстоятельства вынудят вас изменить маршрут, действуйте так, как сочтете нужным для пользы дела, и шлите известия об этом при первой же возможности. Наверное, «Франклин» сделает остановку у одного из Филиппинских островов, ведь вы, надо полагать, не намерены идти через Торресов пролив?

— Конечно, мистер Эндрю,— ответил капитан,— я вовсе не собираюсь рисковать «Франклином» в столь опасных водах к северу от Австралии. Мой маршрут должен быть таким: Гавайские и Марианские острова, остров Минданао на Филиппинах, остров Целебес [24] [24] Целебес — современное название этого острова Сулавеси. , Макасарский пролив, а затем через Яванское море в Сингапур. Путь от Сингапура до Калькутты хорошо известен. Не думаю, что из-за ветров, дующих на западе Тихого океана, судно изменит курс. Однако, если вам понадобится дать мне важное распоряжение, телеграфируйте либо на Минданао, куда я, вероятно, зайду, либо в Сингапур, куда я зайду непременно.

— Договорились, Джон. Со своей стороны, как можно скорее сообщите мне котировку [25] [25] Котировка — биржевая цена ценных бумаг и товаров. товаров в Калькутте. Возможно, цены заставят меня изменить намерения относительно загрузки «Франклина» на обратный путь.

— Обязательно, мистер Эндрю,— ответил Джон Бреникен.

В этот момент к ним подошел Гарри Фелтон:

— Якорь под нами, капитан.

— А как отлив?…

— Начинает ощущаться.

— Так держать.

Затем капитан Джон, преисполненный признательности, повторил, обратившись к Уильяму Эндрю:

— Еще раз, мистер Эндрю, благодарю вас за то, что именно мне поручено командование «Франклином». Надеюсь оправдать ваше доверие…

— Нисколько не сомневаюсь, Джон,— ответил Уильям Эндрю,— я и не мог найти более достойного человека для такого дела!

Судовладелец, крепко пожав руку молодому капитану, направился в заднюю часть рубки.

К Джону подошли миссис Бреникен в сопровождении кормилицы с младенцем и супруги Баркер. Близилась минута расставания. Капитану оставалось лишь попрощаться с семьей.

Как известно, шел только второй год Доллиного замужества, и ее младенцу едва исполнилось девять месяцев. Хотя предстоящая разлука поселила в ее душе глубокую печаль, она старалась держаться как можно спокойнее. Ее кузина [26] [26] Кузина — двоюродная сестра. Джейн, натура слабая и безвольная, напротив, не скрывала своего волнения. Она очень любила Долли, подле которой нередко забывала об огорчениях, причиняемых ей властным и вспыльчивым мужем.

Конечно, Джейн догадывалась о том, что на самом деле творится в душе кузины, ведь впервые со времени женитьбы супруги Бреникен вынуждены были расстаться. И если Долли хватало сил, чтобы сдерживать слезы, то можно сказать, за нее их проливала Джейн.

Что до Лена Баркера, то этот человек, взгляд которого никогда не смягчался ни от какого нежного чувства, прохаживался взад и вперед, погруженный в свои мысли и безучастный к происходящему. Было очевидно, что он вовсе не разделял настроений провожавших, которых привели на отплывающий корабль чувства любви и привязанности.

Капитан Джон, взяв руки жены в свои и прижав ее к себе, растроганным голосом заговорил:

— Долли, дорогая, я ухожу в море… Но не надолго, любимая… Всего несколько месяцев — и мы снова вместе… Нам ли пугаться моря — с таким-то кораблем да с такой командой?… Ничего не бойся, ведь ты жена моряка… Когда я вернусь, наш Уотик станет уже большим мальчиком,— ему исполнится год и три месяца… Он уже начнет говорить, и первое слово, которое я от него услышу по возвращении…

— …Будет твое имя! — ответила Долли.— Мы с ним всегда будем говорить о тебе!… Пиши мне при каждом удобном случае!… Я с таким нетерпением стану ждать твоих писем!… Я хочу знать, что ты делал, что собираешься делать… Пусть мои воспоминания о тебе и твои собственные мысли станут нераздельны…

— Да, милая Долли, я буду писать… И эти письма расскажут тебе не только о событиях нашего путешествия, но и о моей нежности, о моей любви…

— Ах, Джон, я ревную тебя к морю!… Я завидую тем любящим, которых ничто в жизни не разлучает!… Но нет… Не стоит об этом думать.

— Дорогая моя, ведь ты же знаешь, что я уезжаю ради нашего ребенка и ради тебя… Я должен обеспечить вас обоих! Если когда-нибудь наши надежды на состояние осуществятся, мы больше никогда не расстанемся!

Подошли Лен Баркер и Джейн. Капитан Джон повернулся к ним.

— Мой дорогой Лен,— сказал он,— оставляя жену и сына, я доверяю их вам как единственным родственникам, которые остаются у них в Сан-Диего!

— Положитесь на нас, Джон,— ответил Лен Баркер, стараясь смягчить грубый голос.— Мы с Джейн всегда рядом… Долли будет окружена заботой…

— И сочувствием,— добавила миссис Баркер.— Ты же знаешь, как я люблю мою дорогую Долли!… Я буду часто приходить к тебе, сестричка, каждый день! Мы будем говорить о Джоне…

— Да, Джейн,— сказала миссис Бреникен,— я буду не переставая думать о своем муже!

Гарри Фелтон вновь прервал разговор:

— Капитан, пора…

— Хорошо, Гарри,— ответил Джон.— Прикажите ставить кливер и бизань. Мистер Эндрю,— обратился молодой капитан к судовладельцу,— шлюпка доставит вас к пристани вместе с моей женой и родственниками… Когда вы пожелаете…

— Сию же минуту, Джон,— ответил Уильям Эндрю,— и еще раз — счастливого пути!

— Да!… Счастливого пути!…— повторили другие провожающие, начав уже спускаться в лодки, стоящие у правого борта «Франклина».

— Прощайте, Лен!… Прощайте, Джейн! — сказал Джон, пожимая обоим руки.

— Прощайте!… Прощайте!…— ответил Лен Баркер.

— И ты, моя Долли, уезжай!… Уже пора!…— добавил Джон.— Паруса скоро наполнятся ветром.

И действительно, когда подняли бизань и кливер, корабль немного закачало, а матросы уже пели песенку:

Когда с тобой красотка —

Гуляй, моряк!

Она тебя забыла —

Наплюй, пустяк!

Придет другая, парень,—

Гуляй, моряк!

Забыла и другая —

Наплюй, пустяк!

С тобою будет третья… [27] [27] Перевод М. Ивановой.

Тем временем капитан Джон подвел свою жену к трапу, и когда она собиралась шагнуть на ступеньку, он, не в силах вымолвить ни слова от волнения, крепко сжал ее в объятиях. Тут младенец, которого Долли снова взяла из рук кормилицы, с улыбкой протянул крохотные ручонки к отцу, и с его губ слетело: «Па… па… Па… па…»