Эрик Метаксас - Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

О том, встречался ли в истории более бесстыдный и «благоуханный» подкуп, мы судить не станем. Однако, по правде сказать, был это не столько подкуп, сколько морковка, подвешенная перед носом: розу Фридриху так и не отдали – лишь обещали отдать, имея в виду, что она перейдет к нему во владение, как только он придет в чувство и согласится сотрудничать. Сам Фридрих говорил: «Должно быть, Мильтиц не отдаст мне золотую розу, пока я не объявлю этого монаха вне закона как еретика» [153] Цит. по: там же. . Тем временем драгоценный предмет покоился во дворце Фуггеров в Аугсбурге.

К своей задаче Мильтиц подготовился как следует. На Лютера он шел, как на медведя, вооружившись письмами, где мятежный монах именовался «чадом сатаны, сыном погибели, зараженной овцой, плевелом в винограднике» и так далее [154] Цит. по: там же, 94. . Однако по пути в Саксонию, куда двигался он, нагруженный целым арсеналом папских бреве и пресловутой Золотой розой, Мильтиц столкнулся с неприятной неожиданностью. Повсюду, где случалось ему остановиться в Германии, с удивлением и тревогой видел он, что симпатии всего народа – на стороне Лютера. Приехав 18 декабря в Нюрнберг, Мильтиц встретился здесь с Шерлем, который подтвердил эти неприятные наблюдения и постарался склонить Мильтица к более умеренной, примирительной позиции. Самого себя он предложил в качестве посредника, уведомив Спалатина, что Мильтиц едет с предложениями, которые Лютеру стоит принять благосклонно. Шерль, как видно, полагал, что это единственный способ избежать беды – того, что Лютера отошлют в Рим и заклеймят там как еретика; в то же время это не требовало от Лютера отречения и покаяния, которого, как ясно понимали все, кто его знал, от него ожидать не приходится.

По переговорам Шерля с Мильтицем можно судить, что ситуация на тот момент была намного сложнее, чем нам, быть может, представляется. Мильтиц объяснил Шерлю: на самом деле Рим очень недоволен проповедями Тетцеля, из-за которых и начался весь шум. Он дошел даже до того, что назвал Тетцеля «этот Schweinehund » (буквально «свинопес»). Мильтиц сообщил даже, что торопливым ответом Приериаса Лютеру в Риме были сильно недовольны и сурово его одернули. Он объяснил, что больше всего беспокоит Рим «Проповедь об индульгенциях и благодати», которая распространилась уже по всей Германии, ходит по рукам и наносит репутации Церкви серьезнейший урон в глазах верующих.

Мы видим здесь, как то, что позже будет названо Реформацией, шло вперед уже собственным ходом, вырвавшись из-под контроля основных игроков. Новая технология книгопечатания и голод по печатным книгам вызвали такое бурное распространение работ Лютера, какого ни сам Лютер, ни кто-либо другой не ожидали. Отдавая свою «Проповедь об индульгенциях и благодати» в печать, Лютер не подозревал, что она разойдется так широко, вырвется из контекста и в конечном счете нанесет удар по Церкви. И нам не дано понять, как расценивать это неконтролируемое распространение ключевых текстов: навредило ли оно делу Реформации – или, напротив, только благодаря ему Реформация и стала возможна.

5 января 1519 года Мильтиц встретился с Лютером в Аугсбурге, по всей видимости, в городском замке. Его поразило, как молодо выглядит Лютер. Было ему в то время тридцать пять лет (а самому Мильтицу двадцать восемь). Наши сведения об этой ранней и чрезвычайно важной встрече исходят от самого Лютера. В письме Спалатину от 20 февраля Лютер рассказывал, что Мильтиц приехал с поручением во что бы то ни стало и любым способом исправить ситуацию. В самой любезной манере Мильтиц пригласил Лютера вместе поужинать, за ужином развлекал непринужденной беседой, а прощаясь, обнял и по-дружески облобызал. Однако любопытно – и ярко характеризует Лютера, – что он не поддался на этот фонтан обаяния; по его словам, все это было «одно только итальянское притворство». Трудно сказать, чем было вызвано такое суждение: только ли более сдержанным немецким характером и воспитанием Лютера, – или его строгой приверженностью богословским вопросам, в сравнении с которыми все прочее казалось ему неважным, а светская болтовня, ласковые улыбки и выражения дружеской приязни пред лицом тяжкой и неразрешенной богословской проблемы выглядели просто оскорбительно.

К концу 1518 года папа в общении с Фридрихом перешел от уговоров к требованиям. Тогда он жестко настаивал на выдаче Лютера в Рим, где у того, как говорится, земля запылает под ногами – вполне возможно, и в буквальном смысле. Но теперь, когда близились выборы нового императора, Рим вдруг решил смягчить тон. Он как бы сказал себе: ладно, не будем спешить. В конце концов, может быть, нам удастся достичь дружеского соглашения? Чтобы проверить, возможно ли это, папа и отправил в Саксонию Мильтица. С одной стороны, он соблазнительно помашет у Фридриха перед носом Золотой розой; с другой, оказавшись поблизости, встретится с этим непрошибаемым упрямцем Лютером и попробует выяснить, нельзя ли все-таки добиться от него отречения. Лютер избежит Рима и костра – и даже публично отрекаться ему для этого не придется; однако придется выполнить ряд условий.

В письме Фридриху, написанном после этой встречи, Лютер рассказал, что предложил ему Мильтиц. Во-первых, Лютер должен согласиться молчать об индульгенциях, если его оппоненты (Тетцель и архиепископ Альбрехт) также прекратят нападать на него по этому вопросу. Так прекратится ущерб, наносимый Церкви и ее репутации лютеровыми писаниями, со сверхъестественной быстротой разлетающимися по свету. Во-вторых, Лютер должен склониться перед властью папы и написать папе об этом письмо. В-третьих, он должен написать «книжицу», в которой «призовет всех следовать Римской Церкви, почитать ее и повиноваться и все писания его понимать в смысле чести, а не бесчестья для святой Римской Церкви» [155] LW, 48:98. . В-четвертых, он не станет настаивать на том, чтобы его дело разбирал сам папа, как просил в апелляции, но примет суд и окончательное решение от архиепископа Зальцбургского. За этим предложением стояли Фейлитцш и Спалатин: считается, что архиепископом этим был Маттеус Ланг из Аугсбурга, которому они доверяли – мы помним его по «коронации» Барабалло.

Как ни удивительно, Лютер на все это согласился и 5 или 6 января написал папе Льву X письмо из замка Альтенбург. Вот этот примечательный документ:

Святейший отец!

Необходимость снова побуждает меня, ничтожнейшего из людей, горстку праха земного, обратиться к Вашему Святейшеству и Августейшему Величеству. Молю Ваше Святейшество быть ко мне благосклонным, на краткое время удостоить меня своего внимания и по-отечески выслушать блеяние овечки Вашей, ибо Вы поистине заменяете для нас Христа.