Генри Хаггард - Голова ведьмы

– Вот мой красивый маленький жена! – сообщил немец. – Скоро я показайт тебе, как ужасно трясут ее ноги. О, ужасно!

– А… леди – внутри? – ошеломленно спросил Эрнест. Ему на секунду подумалось, что его новый друг возит в повозке мертвое тело…

– Внутри? О, не есть внутри! Весь снаружи! Она повсюду! – с этими словами немец подошел к катафалку, нежно прижался к нему щекой и с глубочайшей ласковостью проворковал: – Ах, майн либер, ах, Вильгельмина, ты уставайт, мой дорогой? И как твой бедный нога?

Тут он ухватил катафалк за расшатанное колесо и потряс его.

Не будь Эрнест так вымотан и голоден, он бы не удержался от смеха – однако сил у него было немного, а, кроме того, он боялся обидеть немца. Поэтому он просто сочувственно пробормотал «О да, бедная нога!», а затем осторожно намекнул на ужин.

– Конечно! Посмотрим, что нам давайт Вильгельмина! – С этими словами немец кинулся к задней части повозки, которая, в полном соответствии родству с катафалком, открывалась при помощи двухстворчатой дверцы. Сначала немец вытащил из повозки два одеяла, одно из которых сразу отдал Эрнесту, чтобы тот в него завернулся. Затем он достал внушительный кусок билтонга – вяленого мяса – и несколько галет, а также бутылку персикового бренди. Они вдвоем воздали должное этим яствам, и хотя еда не была особенно аппетитной, Эрнесту казалось, что ничего вкуснее он в своей жизни не ел. Ужин длился недолго, а потом Ганс достал превосходный бурский табачок – и за трубкой Эрнест рассказал ему, как он заблудился. Ганс спросил его, по какой дороге они ехали.

– По Рустенбургской.

– Тогда, мой друг, ты не более чем в тысяче шагов от нее. Мы с Вильгельминой ехали по ней целый день, а потом Вильгельмина решила свернуть. Я подчинился, что же делать – и вот я здесь, и понятно – почему. Она просто знала, что ты лежишь здесь и умираешь от холода и голода – вот и свернула, чтобы спасти тебе жизнь. Ах, что за прекрасная женщина!

Эрнест испытал огромное облегчение, узнав, что дорога совсем рядом. Теперь ему не составит труда догнать фургоны. Вероятно, он инстинктивно ехал в правильном направлении. Теперь, когда тревога улеглась, он был готов удовлетворить свое любопытство относительно своего нового друга и спасителя.

Вскоре Эрнест понял, что перед ним добродушный и безвредный сумасшедший, чье единственное увлечение заключалось в том, чтобы бродить по Южной Африке, везя за собой свою тележку. У него не было дома, не было постоянного лагеря. В начале года он мог находиться на берегах Замбези, а в конце – возле Кейптауна или где-то еще. Туземцы считали его юродивым, то есть – любимцем духов и относились к нему с неизменным уважением, жил он тем, что ему подавали, или тем, что он смог добыть, охотясь по дороге. Этот образ жизни он вел уже много лет, и хотя пережил много разных приключений – никто и никогда ему серьезно не навредил.

– Понимаете, мой друг, – говорил этот добрый простак, отвечая на вопросы Эрнеста, – я оставил мою жену там, в Скаттердорпе, в старой колонии. Дома там стоят далеко друг от друга, а посередине – церковь. Там живет хороший народ, но они очень быстро умирают – даже устали хоронить друг друга. И вот они приходят ко мне и говорят: Ганс, ты же хороший плотник, ты должен сделать нам красивую черную тележку, чтобы в ней нас отвозили на кладбище. И вот я работаю, работаю, работаю, делаю эту тележку, пока не становлюсь совсем – как это у вас говорят? – глюпый! И вот однажды ночью моя тележка готова, и тут мне снится, что мы с ней отправились в путешествие по большой, широкой дороге, через Высокий вельд. И я знаю, что она моя жена, и что мы должны всегда путешествовать вместе, пока не доберемся до Города Отдохновения. И вот вдали, очень-очень далеко, на вершине высокой горы Дракенсберг, я вижу высокое раскидистое дерево. Корни его растут в облаках, а само оно покрыто чудесным белым снегом, который сверкает на солнце, точно алмазы в Кимберли. И я точно знаю, что под ним находятся ворота в настоящий Город Отдохновения, Рустенбург, и мы с моей женой должны продолжать наш путь, покуда не найдем его.

– Откуда вы приехали в Африку?

– Из Утрехта, с востока, где каждое утро красное солнце встает над Зулулендом, Землей Кровопролития. О, там будет литься много крови, я знаю. Вильгельмина сказала мне об этом, когда мы туда пришли, только я не помню, когда это случится. Но вы устали, мой друг! Хорошо! Вы будете спать с Вильгельминой, а я лягу под ней. Нет-нет, не отказывайтесь, иначе она – как это вы говорите? – обидится!

Эрнест забрался в тележку и сразу же заснул: ему снилось, что его похоронили заживо. Посреди ночи тележка сильно дернулась – это лошадь Эрнеста, привязанная к Вильгельмине, отвязалась и толкнула тележку. Таким образом, Эрнест воскрес и был очень этому рад. На рассвете он встал, тепло попрощался с новым другом и вскоре выехал на дорогу, а еще немного погодя присоединился к своим друзьям.

Молодой человек пылкого и стремительного ума, делающего его очаровательным и неотразимым, в отличие от меланхоличного, трезвого, осторожного и расчетливого (что, разумеется, куда полезнее) молодого человека, которого весьма уважают и считают «утешением» родственники и завидным женихом – все остальные, имеет два неоспоримых преимущества, которые защищают его от цепных псов, преследующих всех пылких и искренних людей. Эти преимущества – религия и вера в женщину. В первом он не сомневается вообще никогда, второе – если дело касается класса, к которому он принадлежит, – является для него самым лучшим, и, возможно, в его жизни есть всего лишь одна звезда, что сияет только для него и в его глазах прекраснее всех остальных.

Но однажды – например, если он младший сын – самая прекрасная и лучшая из звезд бросает его и выходит замуж за старшего брата, или за богатого паралитика, обладателя невыносимого характера, владеющего монополией на хлопкопрядильни, – и тогда в этом блистательном, стремительном, остром уме, в этой пылкой натуре происходят разительные перемены. Не будучи уравновешенной натурой, он немедленно впадает в иную крайность и всем своим израненным сердцем верит, что таковы все женщины, что все они предательницы, готовые выйти за старшего брата или богатого паралитика… Возможно, он прав – или нет. Для выяснения истины требуется время и опыт, а их нет – и потому молодые женщины, намеревающиеся связать свою судьбу с таким молодым человеком, утрачивают свой шанс.

Верно это или неверно – для страдальца исход этой истории один: его вера в женщин поколеблена, если не уничтожена вовсе. На этом проблема не исчерпывается, потому что к вопросу отношений между полами примешивается религия, и две этих вещи таинственным образом переплетаются в душе молодого человека.