Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Всемирный конфликт произошел, во-первых, из-за того, что политическую историю планеты определяла конкуренция нескольких империй. Соперничая между собой за территории, сферы влияния, стратегические пункты, рынки сбыта и источники сырья, империи привыкли полагаться прежде всего на «жесткую силу». С ее помощью они захватывали колонии и побуждали «слабые» страны к подчинению. Когда интересы двух игроков сталкивались, возникало напряжение.

К началу XX века возникло несколько серьезных конфликтов различного масштаба.

Самым воспаленным являлась франко-германская вражда, наследие войны 1870 года. Во Франции наиболее влиятельной политической силой была партия реванша, готовившаяся вернуть Эльзас и Лотарингию с помощью оружия. Новой войне мешало лишь явное индустриальное и военное преимущество быстро развивающейся Германии.

Но оно тревожило две другие империи — Британскую и Российскую. Первую — потому что опоздавшая к колониальному разделу молодая Германская империя приглядывалась к британским владениям. Вторую — потому что Берлин покровительствовал Австро-Венгрии, а Габсбургская империя соперничала с Российской за первенство на Балканах. Новый участник большой имперской игры, Япония, урегулировав противоречия с Россией по «дальневосточному вопросу», с беспокойством наблюдала за германской активностью в Китае, где немецкие войска оккупировали важный порт Циндао, и в Океании, где флот кайзера захватил несколько архипелагов.

Другим фактором, «работавшим на войну», стало естественное последствие имперского соперничества — гонка вооружений. В каждой из стран-конкурентов возникли военно-промышленные комплексы — могущественные индустриальные и финансовые группы, благополучие и выживание которых обеспечивалось военными инвестициями. Всякое политическое обострение оборачивалось для военно-промышленного капитала новыми выгодными заказами. Заинтересовано в развитии вооруженных сил, разумеется, было и военное командование. Высший генералитет и владельцы оружейных концернов соединялись «по интересам» в могущественные группы влияния.

В Германии негласным лидером «милитаристского лобби» был Густав Крупп, предприятия которого выпускали боевые корабли, пушки, подводные лодки, стрелковое вооружение — одним словом, всё необходимое для войны. В 1910 году Крупп стал инициатором создания «Пангерманской Лиги» (Alldeutscher Verband) — общественного движения, ратовавшего за увеличение военного бюджета и размера регулярной армии.

Завод Круппа в Эссене

В Англии ту же роль играли два оружейных гиганта: «Армстронг-Уитворт» и «Викерс». Во Франции три: «Шнейдер-Крезо», «Рено» и «Ситроен».

Но нас, конечно, больше всего интересует Россия.

Здесь тоже сработал общий закон формирования военно-промышленного комплекса, согласно которому наилучших результатов добиваются монополии. В первом десятилетии двадцатого века бесспорным вождем всего «военного блока» индустрии являлся Алексей Путилов. Руководимый им синдикат, производивший артиллерийские орудия, военные корабли, боеприпасы, получал огромные заказы от государства.

Новая индустриальная эпоха вывела на первый план «нефтяной вопрос». Империя, имевшая ограниченный доступ к основному источнику топливного сырья, неминуемо проигрывала в геополитической борьбе. Так завязался еще один узел противоречий и возникло еще одно могущественное лобби, нефтяное, тесно связанное как с правительственными верхами, так и с военно-промышленным комплексом. В случае России это, собственно, была всё та же путиловская группа, поскольку разносторонний Алексей Иванович распространял свою деятельность и на эту сферу предпринимательства. В 1912 году он основал «Русскую генеральную нефтяную корпорацию», которая владела контрольным пакетом акций большинства отечественных нефтепромышленных компаний.

К этому времени ключом к «нефтяному вопросу» уже стал Ближний Восток, где начали обнаруживать невиданные запасы ценного сырья. Там российские интересы столкнулись с британскими и германскими. «Англо-Персидская нефтяная компания» (будущая «Бритиш петролеум») активно осваивала залежи в Иране и Ираке, но в Персидском заливе стремилась закрепиться и Германия, пользуясь своим политическим влиянием в Османской империи.

«1913 год прошёл в трудах и борьбе за нефтяные запасы, — вспоминает Черчилль, в то время первый лорд Адмиралтейства. — Мы полностью уверились в нефти как едином источнике энергии для большинства кораблей флота».

В конце концов Россия и Англия договорились о разделе сфер влияния в Персии и о совместной разработке нефтяных богатств, но англо-германские переговоры шли туго, в обстановке взаимного недоверия. Дело в том, что «Дойче банк» финансировал строительство Багдадской железной дороги. Если этот проект осуществился бы, немцы не только получили бы доступ к нефтяным залежам Месопотамии, но и проложили бы удобный и дешевый путь в Индийский океан, минуя Суэцкий канал, контролировавшийся британцами и французами.

Еще одной причиной, по которой правительства некоторых стран-участниц конфликта стали склоняться к идее войны, была внутренняя нестабильность.

Искушение «восстановить гражданский мир, затеяв войну» в значительной степени определило и непримиримость Австро-Венгрии, которой нужно было удерживать единство своей распадающейся «лоскутной империи», и неуступчивость России, где начались рабочие волнения масштаба, сопоставимого с 1905 годом. В не менее сложной внутриполитической ситуации находилась Британия, от которой в критические июльские дни 1914 года в первую очередь зависело, начнется ли война. Если бы Лондон заявил о нейтралитете, в Париже и Петербурге не решились бы доводить дело до окончательного разрыва с Веной и Берлином — силы были бы неравны. Однако в Ирландии назревала гражданская война между националистами и лоялистами (сторонниками короны). Обе стороны активно вооружались. Министрам пришло в голову, что неплохо бы направить всю эту массу возбужденных мужчин в ряды королевской армии — пусть лучше сражаются с немцами.

Сложившаяся система военно-политических союзов не оставляла шансов на то, что конфликт будет двухсторонним, как предыдущие европейские войны семидесятых годов — между Францией и Германией или между Россией и Турцией. С 1882 года существовал альянс Берлина и Вены: в случае войны «центральные державы» обязались выступить единым фронтом. В 1893 году сформировалось аналогичное франко-русское единство, к которому позднее присоединилась Британия.