Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Сокрушительная победа генерала Джексона пришла через несколько месяцев. 8 января 1815 года его британский противник Пэкингем либо был введен в заблуждение разведкой, либо не сумел точно оценить силу американских оборонительных сооружений. И он, и его войска были воспитаны в духе пренебрежительного отношения к плохо обученным «колониальным» войскам. Но сам Пэкингем и 2000 его солдат заплатили жизнью за знакомство с меткостью ружейного огня неотесанных лесорубов.

Прежде чем оставить созидательную шпионскую деятельность Джорджа Мэттьюза и военные триумфы Джексона, необходимо отметить два эпизода, неформально представляющие секретную службу в ее наилучшем свете — а может, в наихудшем. В конфликте между правительством Соединенных Штатов и племенем индейцев-семинолов воинственные и «хитрые янки» были «обречены на победу»; и великий вождь племени Оцеола был захвачен в плен «под флагом перемирия» с помощью обмана. Такое типичное вероломство бледнолицых породило неугасающую ненависть индейцев — не последний случай подобного рода за три века настойчивого «первопроходства» — и озлобило аборигенов водяных топей Флориды на сотни лет. И только в 1935 году посредством личной встречи министра внутренних дел Икеса — которому пришлось «прыгать с бревна на бревно и ступать след в след, чтобы добраться до их укрытия» — был официально подписан мирный договор, прекращающий состояние войны между Соединенными Штатами и индейскими потомками Оцеолы.

Во времена Эндрю Джексона существовала пиратская система разведки Жана Лафитта — «колоритного злодея, установившего правление террора в Мексиканском заливе» и утвердившего себя диктатором Галвестона и наделенного властью послать каперские свидетельства своим преступным друзьям. О нем и его пособниках было известно, что они помогали Джексону защищать Новый Орлеан от англичан. Речь идет о том самом Лафитте, которого его агенты из креолов известили, что губернатор Луизианы собирается оценить его голову в 5000 долларов; он тотчас же начал состязание, предложив 50 тысяч долларов за голову губернатора. Сочинялись романтические истории, в которых Лафитт за сногсшибательное вознаграждение готовился спасти Наполеона, похитив его с острова Святой Елены. Согласно этой легенде, тайная миссия действительно привела Лафитта на берега острова-тюрьмы; но организаторы заговора опоздали: император уже лежал при смерти.

Испания, даже при содействии Британии и Америки, мало что могла поделать на всей Вест-Индии против таких вооруженных до зубов и хорошо информированных мародеров, как те, что следовали за Лафиттом, и его не менее безжалостных современников. В течение этого периода испанское правительство постепенно теряло контроль над мятежными Южно-Американскими колониями. По этой причине появилось «множество пиратских банд и соглашений, которые пиратские судна использовали как прикрытие для своего плавания, хотя эти соглашения зачастую были лишь фальшивками или бесполезными бумагами, купленными у мелких чиновников».

Мы не слишком много поведали о завоеваниях и бурных событиях, пиратстве и шпионаже Южной Америки не потому, что этот обширный континент избежал губительного влияния бесконечных интриг Старого Света, а потому, что честных и бескорыстных людей нашлось намного больше в той другой, более плотно населенной части света. Коренные индейцы Центральной и Южной Америки спонтанно становились агентами разведки, преданно защищавшими свои земли, в то время как поколения конкистадоров обрушивались на них в надежде выведать дорожные карты и указатели, ведущие к золотому Граалю на краю радуги Нового Света. И туда далеко, прямо к краю радуги, коренные жители и решили отправить жадных бледнолицых. И чтобы соблазнить их и выманить из мирных жилищ, индейцы скармливали конкистадорам самую невероятную и фальшивую информацию, и не потому, что были некрещеными язычниками или бандитами, а потому, что они ни на грош не доверяли крещеным испанцам.

Теперь мы познакомимся с великим Освободителем, Симоном Боливаром, страдавшим привычкой доверять тем людям, которые платили ему обманом. По всей видимости, Боливар не был обременен постоянной помощью военного или государственного шпионажа. Но он сам и то дело, которому он посвятил свою жизнь, постоянно подвергались угрозам латиноамериканских аппетитов ради политических заговоров. Вашингтон и Кромвель были удачливыми «бунтарями», которым удалось возглавить две величайшие революции своего времени, не будучи заговорщиками. Обстоятельства не позволили Боливару воспользоваться таким равновесием единства и сдержанности, явно свойственным англо-саксонским революционерам. Боливар сам был скорее человеком действий, а не заговоров, но остальные республиканские заговорщики и агитаторы оказывали сильное давление на его карьеру и кампании.

Первое место среди таких заговорщиков занимал Франсиско де Миранда, один из самых ярких авантюристов, известных Америке или Европе в то время, когда вокруг все кишело ими. Миранда родился в 1756 году в Каракасе, как и Боливар, но был старше последнего на двадцать семь лет. Это был опытный воин и закаленный революционер-заговорщик, за голову которого была назначена награда, когда будущий Освободитель только начинал участвовать в игре за свержение тирании Старого Света. С юных лет Миранда посвятил себя борьбе за южноамериканскую независимость. Еще будучи подростком, он покинул Венесуэлу, прошел свою первую военную подготовку в армии, затем служил в Северной Америке под командованием графа де Рошамбо, когда французские полки, возглавляемые этим начальником, были брошены на помощь генералу Вашингтону. Участие в победоносной Американской революции зажгло фанатичный патриотизм Миранды; и, вернувшись домой в Венесуэлу, он принялся строить заговоры ради освобождения своей родной земли. Однако молодой солдат удачи начал действовать слишком рано, на много лет опережая свое время. Он столкнулся с всеобщей апатией и подозрительностью, о его планах донесли испанским властям, и ему самому чудом удалось остаться в живых.

Миранда посетил Англию и континент, путешествуя намного чаще, чем любой южноамериканец его времени. Он побывал даже в далекой России, из которой был выслан по наущению испанского правительства, но не раньше, чем его внешняя привлекательность и куртуазная обходительность обратили на себя внимание царицы. Екатерина Великая пригляделась к своему первому гостю из Венесуэлы и нашла, что он вполне стоит ее императорского внимания.

Оставив позади холодный климат, но теплый прием России, Миранда посетил Пруссию, изучил ее грозную армию и прибыл во Францию как раз вовремя, чтобы ввязаться в революционную войну. Его успех последовал незамедлительно. Он командовал французскими войсками, которые осаждали Маастрих, и участвовал в битве при Неервиндене. Будучи едва не впутан в предательский заговор генерала Дюмурье, Миранда предстал перед судом, но был оправдан. Этот случай значительно остудил его рвение в борьбе за свободу, равенство и братство. Но Венесуэла по-прежнему оставалась в цепях. Ему было поочередно отказано в Англии и Америке, как Джефферсоном, так и Монро. В конце концов он нашел частные средства для организации заговора, когда зимой 1806 года Самуэль Огден, торговец из Нью-Йорка, и кое-кто еще вложили достаточные средства для снаряжения первой пиратской экспедиции в Северную Америку, дабы устроить политический взрыв где-ни будь на южном континенте.