Марк Рабинович - Чудотворцы

– Где остальные? – воскликнул Никандр.

– Никого не осталось! – мрачно сказал Гордий.

– Вы наткнулись на патруль?

– Какой, к Танатосу, патруль! Мы налетели на целый отряд. Они теперь ходят десятками. Хорошо хоть, мы их увидели первыми и успели метнуть дротики. Но у них броня и вооружены не хуже нас. Это и не удивительно, прикинь, сколько добра мы оставили при Вифероне. Какое-то время мы держались, отходили по склону вверх, но уйти удалось только мне.

– А эта? – Никандр показал на девушку – Кто эта шлюха?

– О, нет! – злорадно воскликнул Гордий – Она не шлюха. Представь себе, она еще и сопротивляется. Поначалу мне это даже нравилось, но уже надоело. Ничего, скоро будет послушной. Я ее передам тебе, а следующим будет инженер. Не возражаешь, Публий? Не обессудь, но тебе придется немного подождать.

– Где ты ее нашел? – проворчал эфессец.

Подойдя к девушке, он откинул ее волосы и заглянул в глаза. Непонятно, что именно он увидел там, но Никандр почти незаметно отшатнулся и даже отошел то ли в смущении, то ли в испуге. Гордий, не заметив этого, ответил:

– Ты не поверишь, но я наткнулся на нее в лесу. Неверное, она собирала там грибы, а может и слушала пение птичек. Похоже, что она из хорошего рода, судя по одежде. Впрочем, одежду мы забыли там, верно крошка?

И он загоготал, довольный своей шуткой, но сразу осекся, увидев, что ни Никандр, ни Публий его не поддержали.

– Что с тобой, мой друг? – удивленно спросил он Никандра – Ты же всегда был охоч до баб. Я-то думал, ты обрадуешься подарку. Но не хочешь – не надо. Пусть тогда инженер побалуется. Не пропадать же добру.

С этими словами, он толкнул девушку в сторону Публия так, что она споткнулась и упала бы, не поддержи он ее.

– Аластор 9 9 Аластор – дух мщения, синистер (левый) – аналог дурного глаза, эриния – богиня мести (греч.) – хрипло прошептал Никандр – Синистер.

– Что? – удивился Гордий – Совсем свихнулся от страха? Не надо было тебе так часто в театр ходить в твоем Эфесе.

– Это – эриния – теперь голос эфессца звучал твердо – Ее надо как можно быстрее прикончить. Да посмотрите же! Не может быть у людей таких глаз!

Публий невольно взглянул в лицо девушки. Спутанные волосы по прежнему падали на ей на лицо, но не закрывали яркие глаза цвета влажного песка, которые смотрели на него злобно и, в тоже время умоляюще. Казалось, она хочет попросить о чем-то. Краешком сознания Публий отметил, что ее, казалось бы черные, волосы отливали темным медом на фоне проникающих в расселину лучей света. В голову пришла нелепая мысль, что в эти волосы было бы хорошо погрузиться губами и утонуть в них.

– Ну, не знаю – неуверенно пробормотал Гордий, на всякий случай дотрагиваясь до амулета из синего стекла на груди – Конечно, она все время молчит, но я думал, что она немая или не говорит по гречески. А эринии говорят?

– Не знаю – закричал Никандр – И тебе проверять не советую . Давай просто сбросим ее в пропасть, а перед этим проткнешь ее мечом, просто на всякий случай.

– А почему я? – испуганно спросил Гордий – Сам и режь ее.

– Пусть инженер ее зарубит и толкнет вниз – предложил не менее напуганный Никандр – Эй, Публий, забыл про свой клинок? А ну, доставай его и поработай. Отцепи же ее наконец!

Теперь карие глаза смотрели не умоляюще, а требовательно, припухшие губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать, но слов не прозвучало. Может и вправду фурия 10 10 Фурия – древнеримский аналог греческой эринии. , подумал Публий. А не все ли равно?

– Нет! – сказал он.

– Что – нет? – удивился Никандр.

– Я не буду ее убивать! – и, подумав. добавил – И вы не будете.

Он почувствовал, как напряженное тело, которое он держал в руках, немного расслабилось и обвисло в его объятиях.

– Ах вот как!? – угрожающе произнес эфессец – Это мы сейчас посмотрим.

– Острожней! – вскричал Гордий – Эриния уже овладела им.

– Дурь овладела им! – зарычал Никандр – А ну, толкай девку на меч! Быстро!

С этими словами он выхватил свой длинный кавалерийский меч и направил его острие на девушку. Клинок был дорогой, бронзовый и пробивающиеся сквозь ветви лучи солнца придавали ему тусклый, зловещий блеск. Этот блеск завораживал, мешал думать, но, как оказалось, думать и не понадобилось. Дальнейшее, казалось, происходило помимо сознания Публия, как будто его волей действительно управляло что-то извне, может быть фурия, а может быть что-то еще. Ему, впрочем, было все равно. Выхватив из-за пояса маленький нож, он разрезал веревку на руках девушки и толкнул ее, но не вперед – на острие меча, а назад, за спину, туда где темнела пасть небольшой пещеры. Девушка скрылась в тени, как будто ее никогда и не было, оставив Публия один на один с разъяренным сирийцем.

– Ах так? – прошипел тот – Ты сам хочешь попробовать моего клинка? Ну, что ж, доставай свой. Не убивать же тебя безоружного. Хотя и с мечом ты вряд ли на что способен!

Никандр злобно захохотал. Разъяренный и напуганный, он по-прежнему был опытным бойцом, чего о себе Публий сказать не мог. Он не сомневался, что не выдержит схватки, но страх смерти куда-то делся, и глаза цвета мокрого песка почему-то стояли перед его глазами. Поэтому он выхватил свой меч и встал в стойку, единственную, которую знал. Наверное, он что-то сделал не так, потому что Гордий захохотал, а Никандр еще раз усмехнулся.

– Брось, инженер, это же просто смешно – сказал Гордий сквозь смех – Зачем тебе умирать за девку?

Но тут ситуация изменилась. Никандр, вероятно увидевший нечто в глазах Публия, стер улыбку с лица и сделал два шага вперед. Теперь острие его меча было совсем близко. Гордий тоже перестал смеяться. И в этой мертвой тишине Публий услышал тихое дыхание девушки в тени. Тогда он тоже сделал шаг вперед.

Публий был среднего роста, а его высокий противник – по крайней мере пальца на четыре выше, к тому же Никандр стоял выше по склону. Впрочем, ему это не давало преимущества, так как сирийцы, как уже заметил Публий, предпочитали колотые удары, а если и рубили мечом, то исключительно сбоку. Зато высокий рост Никандра не позволял самниту как следует размахнуться. А ведь он рассчитывал именно на рубящий удар сверху – единственное, что давало ему преимущество в бою с более опытным и могучим противником. Такой удар ему показал старший брат – Гай Коминий, пытавшийся научить своего ученого братца хотя бы чему-нибудь из воинских премудростей.

– Латиняне, братишка, любят и умеют сражаться – говаривал он – Но они слишком подвержены традициям, впрочем, как и греки. Против них тебе поможет только такой удар, которого они не ожидают.

Сейчас веселый добряк Гай вел, наверное, свою центурию по ущельям Иберии, но его совет и пара несложных упражнений запомнились Публию. Тем временем Никандр уже начал сближаться, описывая зловещие круги своим мечом, и вспоминать брата было некогда. Публий, как учил его Гай, внимательно следил не за концом вражеского меча, а за глазами Никандра, поэтому первый выпад ему удалось отбить. Второй прошелся совсем близко и слегка задел правое бедро, оставив кровавую полосу на тунике и заставив эфесца злорадно ухмыльнуться. Но радовался он рано. Уходя от смертельного удара, Публий использовал инерцию движения, чтобы послать свой длинный меч влево и высоко вверх, а потом, перехватив его обеими руками, развернуться вправо и что было силы опустить на голову Никандра, который как раз оказался там, где почва было пониже. Все же обмануть опытного бойца ему не удалось: Никандр успел упасть на одно колено и подставить свой меч под рубящий удар. Закаленная бронза оказалась прочнее дешевого железа и меч Публия раскололся. Всю свою силу тот вложил в единственный удар, на который мог рассчитывать, поэтому инерция замаха бросила его на колени. Со склоненной головой и обломком меча в руке он обреченно ожидал умелого укола в горло, но вместо этого услышал удивленный крик Гордия, и странный хрип. Подняв голову, Публий с изумлением увидел, что Никандр так и остался стоять на одном колене, а из его правого глаза торчит железный обломок меча. В следующий момент Никандр рухнул на землю, перестав хрипеть, зато завопил Гордий.