Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

— Мне лучше вина.

На полутемную палубу падал неяркий интимный свет. Стюард наполнил бокалы, сухое вино оказалось, как всегда, очень хорошим, тонким и соблазнительным. Бартлетт открыл прихваченную с собой полетную сумку.

— Старинный американский обычай — приносить подарок, когда первый раз приходишь к кому-то домой, а это, как я понимаю, дом. — И он поставил на стол бутылку вина.

— О, это так любезно с... — Горнт осекся. Он осторожно взял в руки бутылку и стал разглядывать. Потом встал и посмотрел на неё при свете лампочки нактоуза. Затем снова сел. — Это не подарок, мистер Бартлетт, это заключенное в бутылку волшебство. Я глазам своим не поверил. — Это был «Шато Марго», один из величайших кларетов premier cru [310] Первого урожая (франц.). По официальной классификации вин бордо 1855 г., этот статус присваивался до 1973 г. лишь трем самым лучшим винам из региона Медок — «Шато Лафит Ротшильд», «Шато Марго» и «Шато Латур». из Медока в провинции Бордо. — У меня никогда не было урожая сорок девятого года. Тот год был просто мечта для кларета. Спасибо. Спасибо большое.

— Орланда сказала, что вам больше нравится красное, чем белое, но я подумал, что мы, наверное, сможем заказать рыбу. — И он небрежно поставил рядом с первой бутылкой вторую.

Горнт уставился на неё. «Шато О-Брион». В удачные годы красное «Шато О-Брион» не уступало всем великим винам Медока, однако белое — сухое, с тонким вкусом, малоизвестное, потому что встречалось крайне редко, — считалось одним из самых лучших среди великих сортов белого бордо. Урожая 1955 года.

Горнт перевел дух.

— Вы так разбираетесь в винах, мистер Бартлетт, а пьете пиво?

— Мне нравится пиво под пасту, мистер Горнт, и пиво перед ланчем. А вино — с едой. — Бартлетт ухмыльнулся. — Приходите во вторник, выпьем пиво под пасту, а потом «фраскати», или «вердиккио», или умбрийское «касале» с... с чем?

— С пиккатой?

— Прекрасно, — согласился Бартлетт, которому хотелось лишь пиккаты, приготовленной Орландой. — Это мне нравится больше всего. — Все внимание он сосредоточил на Горнте и на Орланду даже не взглянул, но знал: она понимает, что имеется в виду. «Я правильно сделал, что испытал её».

«Ну, хорошо ли ты провел время? — спросила она, позвонив ему тем утром в небольшой отель на Саннинг-роуд. — Надеюсь, да, Линк, дорогой».

Другая девушка была красива, но не возбуждала в нем ничего, кроме похоти, так что никакого особого удовольствия он не получил, о чем и сказал Орланде.

«О, это я виновата. Мы сделали неправильный выбор, — огорчилась та. — Сегодня вечером мы поужинаем и попытаем счастья где-нибудь ещё».

Бартлетт невольно улыбнулся и посмотрел на неё. От морского бриза Орланда стала ещё краше. Потом он заметил, что за ними наблюдает Горнт.

— А рыбу мы сегодня есть будем?

— О да. Орланда, ты рассказывала мистеру Бартлетту о Боляочжоу?

— Нет, Квиллан, только, что мы приглашены на морскую прогулку.

— Хорошо. Это будет, конечно, не банкет, но морепродукты там отличные, мистер Бартлетт. Вы...

— А почему бы вам не называть меня Линком и не позволить мне называть вас Квилланом? Это «мистер» грозит мне несварением желудка.

Они все рассмеялись.

— Линк, с вашего позволения, мы не будем открывать ваш подарок сегодня, — сказал Горнт. — Китайская еда не для таких великолепных вин, они не будут дополнять друг друга. Если разрешите, я оставлю их до нашего ужина во вторник.

— Конечно.

Ненадолго наступило молчание, слышно было лишь, как приглушенно гудят внизу дизели. Мгновенно почувствовав, что Горнту хотелось бы переговорить с гостем наедине, Орланда с улыбкой встала:

— Прошу извинить, я отлучусь на секунду — попудриться.

— Кабинки в носу, Орланда, — подсказал Горнт, наблюдая за ней.

— Спасибо, — поблагодарила она и ушла, с одной стороны обрадованная, а с другой — задетая. Носовые кабинки предназначались для гостей. Она могла автоматически спуститься по трапу в главную каюту, чтобы воспользоваться туалетом хозяйского люкса — люкса, который они когда-то делили с Квилланом. «Ничего. Что было, то прошло, а теперь есть Линк», — думала она, шагая вперед.

Бартлетт пил небольшими глотками вино, пытаясь понять, почему Орланда заколебалась. Или померещилось? Он сосредоточился на Горнте.

— Сколько спальных мест на судне?

— Десять, если устраиваться с комфортом. Экипаж — четыре человека: капитан-механик, матрос, повар и стюард. Попозже я проведу вас по яхте, если хотите. — Горнт закурил. — Вы не курите?

— Нет, спасибо.

— Можно уходить в круиз на неделю без дозаправки. Если нужно. Мы по-прежнему заключаем сделку во вторник?

— Да, это по-прежнему день «Д».

— Вы не передумали? Насчет «Струанз»?

— Понедельник остается днем генерального сражения. Все решится в понедельник, в три часа дня. С закрытием фондовой биржи или Иэн ваш, или нет — и снова ничья.

— На этот раз ничьей не будет. Он разорен.

— Да, черт возьми, похоже на то.

— Вы ещё собираетесь с ним в Тайбэй?

— Пока это запланировано.

Горнт сделал глубокую затяжку и проверил на глаз местонахождение судна. Они уже вышли далеко по главному фарватеру. Поднявшись, Горнт какое-то время постоял рядом с капитаном, но тот уже тоже заметил впереди небольшую джонку и, совершив безопасный маневр, обошел её.

— Полный вперед, — скомандовал Горнт и вернулся на свое место. Он снова наполнил бокалы, выбрал хорошо прожаренный дим сум и взглянул на американца. — Линк, можно без обиняков?

— Конечно.

— Орланда.

Глаза Бартлетта прищурились.

— И что она?

— Как вы, вероятно, знаете, мы с ней когда-то были хорошими друзьями. Очень хорошими. В Гонконге сплетен пруд пруди, и вы наслушаетесь всякого, но мы по-прежнему остаемся друзьями, хотя не были вместе уже три года. — Горнт смотрел на американца из-под мохнатых, черных с проседью, бровей. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то причинил ей боль. — Он улыбнулся, и его зубы сверкнули в свете укрепленной над столом лампы. — Другого такого прекрасного человека и спутника просто не сыскать.

— Согласен.

— Извините, не хочу долго распространяться, скажу лишь ещё две вещи, как мужчина мужчине. Первое: эта женщина держит язык за зубами, как никто из тех, кого я знаю. И второе: она не имеет никакого отношения к бизнесу, я не использую её, она не приз, не приманка или ещё что-либо в этом духе.

Бартлетт дал молчанию затянуться. Потом кивнул:

— Ну да.

— Вы мне не верите?

Бартлетт рассмеялся. Смех был неподдельный.

— Черт возьми, Квиллан, мы же в Гонконге! Здесь то, в чем я не разбираюсь, встречается на каждом шагу. Вот вы сказали «Боляочжоу», а я и понятия не имею, то ли это название ресторана, то ли утолок Гонконга, а может, вообще где-то в «красном» Китае. — Он пил вино с наслаждением. — Что касается Орланды, она человек великолепный, и вам нет нужды волноваться. Я понял, что вы хотели сказать.