Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Представляете, кузина Полли, — Николас подошел к самой кромке волн, — там ледяные горы выше собора Святого Павла, а, когда приходит весна — льды вскрываются, корабль идет по тихой, бирюзовой воде, а вокруг — тысячи тысяч птиц, киты, тюлени, белые медведи. Ты стоишь у румпеля, осторожно ведешь корабль этими бесчисленными проходами во льдах, и впереди у тебя нет ничего, кроме, — он нежно улыбнулся, — свободы.

— А вы? — он обернулся к женщине. «Что потом, кузина Полли?».

— Уеду в родовую усадьбу Фрэнсиса, буду воспитывать Александра и выращивать овощи, — озорно ответила Полли. «У меня очень хорошо получается, кузен Ник. Еще буду переводить, ну так, для себя, я тут на досуге читаю месье Рабле, — она сдержала улыбку, — и все время думаю — как это будет звучать по-английски? Ну и мистера Шекспира я бы с удовольствием услышала по-французски.

— Месье Рабле, значит, — Полли увидела искорки смеха в лазоревых глазах. «А вам не нужен помощник, кузина Полли?», — капитан Кроу повернулся к ней.

Полли, поднявшись, взяла плоский камешек и запустила его по воде.

— Какие глаза, — она искоса поглядела на мужчину. «У отца такие были — словно самая чистая, самая глубокая небесная синева».

— Ловко, — одобрительно сказал Николас. «Я бы мог чинить вам перья, кузина Полли, пропалывать грядки, заниматься с Александром верховой ездой и фехтованием, ну и вообще, — он пожал широкими плечами, — делать все для того, чтобы вы были счастливы — до конца наших дней.

— А льды, кузен Ник? — сама того не ожидая, спросила Полли. «Как же без них?»

— Буду возить сушеную рыбу из Норвегии, — он рассмеялся. «Там льдов тоже достаточно».

— Вот, кузина Полли, — он внезапно опустился на одно колено, — я вам все и сказал. Я, собственно, еще в библиотеке это все подумал, но — он улыбнулся, — три дня собирался с духом, уж простите. Я еще никогда не делал предложения.

— А ведь, — Николас усмехнулся, — Александр мне говорил, что вы любите Шекспира. Я его и не читал никогда, я, — капитан задумался, — тринадцать лет не был в Англии, кузина Полли. Так что, — он поднял лазоревые глаза, — пора и домой. Если вы позволите, — то с вами. Я, — Николас на мгновение прервался, — был бы очень, очень этому счастлив.

Она молчала, и Николас увидел, как блестят слезы в черных глазах.

Мужчина потянулся и нежно, осторожно взял ее прохладные пальцы.

— Я буду ждать сколько надо, — твердо сказал он. «Сколько вы скажете, столько и буду, кузина Полли».

Она посмотрела вдаль и вспомнила золото лесов и блестящую ленту Темзы под откосом холма. «Да, ведь Фрэнсис то же самое говорил, — подумала Полли. «Господи, и правда, тринадцать лет прошло. Нет, нет, нельзя, не смей, — приказала она себе, — нельзя!

— Вы не сможете ждать всю жизнь, — сказала Полли едва слышно, — кузен Ник. Таким, как я — женщина поднялась, — нельзя выходить замуж. Простите, — она, отвернувшись, сняла камзол, и, положив его на камень, пошла вверх по тропинке.

Ветер развевал подол ее платья, играл лентами чепца, темные волосы бились по стройной спине, и капитан Кроу, положив руку на эфес шпаги, сказал себе: «Ну, уж нет. Что бы там ни было — я с этим справлюсь. Обещаю, — добавил он, обернувшись к океану.

Тот ласково, знакомо зашумел и Николас улыбнувшись, повторил: «Обещаю».

— Голова не кружится? — спросил Николас у Александра. Мальчик перегнулся вниз, — они стояли на марсе, — и весело ответил: «Нет, капитан! Наоборот — ребенок раскинул руки и улыбнулся, — тут хорошо!».

— Это пока ветра нет, — ухмыльнулся Николас. «А ты попробуй тут удержаться в шторм, да еще когда дождь сверху поливает. Я, — он задумался, — ну да, уже восьми лет сюда в первый раз поднялся, на корабле своего отца».

Александр открыл рот и зачарованно сказал: «Ваш отец ведь Ворон, да. Мама мне о нем рассказывала. Я бы очень, очень хотел стать моряком, — мальчик погрустнел, — но теперь не получится. Мама мне сказала, что с вами можно говорить, ну — мальчик помялся, — вы ведь ее кузен…

— Можно, конечно, — ласково сказал Николас. «И о том, чем занимался твой отец — я тоже знаю».

— Ну вот, — мальчик вздохнул, положив изящную, красивую руку на канат, — я ведь единственный сын, дядя Николас». Он вдруг покраснел и пробормотал: «Ничего, что я вас так называю?».

— Так и надо, — капитан Кроу пригляделся и сказал: «Смотри, кит. Маленький, правда, на севере они больше».

Мальчик заворожено проследил за китом, и продолжил: «Ну вот, мне надо заниматься поместьем, землями — я не могу уезжать из Англии. А жаль, — Александр помолчал.

— Ты всегда сможешь завести бот и выходить на нем в море, — решительно сказал Николас.

«Поэтому давай-ка, спускайся на палубу, мы сейчас возьмем шлюпку и немного поучимся ходить под парусом. А потом ты отправишься делать уроки, а то твоя мама на меня рассердится».

— Она плачет, — нехотя сказал Александр, когда они уже возились со шлюпкой. «Ночами. Она думает, что я не слышу, а я все слышу». Мальчик прервался и стукнул кулаком по борту «Независимости». «Днем она веселая, а все равно — плачет. Почему так, дядя Николас?».

Капитан вздохнул и погладил мальчика по голове: «Даю тебе слово — я сделаю все, чтобы твоя мама никогда больше не плакала».

Александр ловко спустился по веревочному трапу вниз, и, уже сидя на веслах, тихо проговорил: «Спасибо вам, дядя Николас».

Полли вышла за частокол и, приставив ладонь к глазам, посмотрела на море. Оно лежало совсем рядом, среди мягких очертаний зеленеющих холмов, огромное, широкое, блестящее под закатным солнцем.

— А в Оксфордшире, у Фрэнсиса в усадьбе — там Темза, — подумала Полли. «Александр будет меня на лодке катать. Как вернемся в Лондон — надо будет поговорить с Джоном, чтобы тело Фрэнсиса отсюда кто-то забрал. Придумаем, как. И Мэри с Робертом, интересно, вернулись ли с Москвы? Энни взрослая девочка уже, десять лет ей, наверное, все же решили дома ее растить. Вот и хорошо, будем к ним в гости, на север, приезжать, — она улыбнулась и вдруг услышала мягкий, знакомый голос: «Я вам цветов принес, дорогая кузина».

— Кузен Ник, — она чуть покраснела и Николас подумал: «Господи, и, правда — смуглая роза».

— Спасибо, — она протянула руку за маленьким букетом ромашек, и Ник смущенно сказал: «Тут больше ничего нет. Но вы знаете, кузина, — он улыбнулся, — цветы, они ведь везде растут, даже там, на севере. Вы не поверите, я видел, вот этими глазами — такие маленькие, белые.

А мой отец — он ведь был на необитаемом острове, рядом с Ледяным Континентом, — он рассказывал, что встретил там подмаренник.

— Давайте погуляем, — внезапно сказала Полли, — такой вечер тихий, даже необычно. У нас тут редко когда бывает безветренно.

— Так, Мирьям, говорите, хорошо? — весело спросил Ник, когда они оставили за спиной серый частокол форта. «На акушерку учится? Ну да, как мачеха моя покойная, миссис Эстер, да хранит Господь ее душу».