Макс Брэнд - Неуловимый бандит

— Я в лошадях не разбираюсь, — признался чужак. — Может быть, посоветуешь мне, какую взять — не норовистую и самую покладистую изо всех?

— Не разбираешься в лошадях? — переспросил Джерри. — Что ж, чужак, вряд ли из меня получится хороший советчик. Но только на твоем месте я взял бы вон того гнедого одноглазого мерина. Такой спокойный конь, что его даже привязывать необязательно.

— Ладно, — согласился Пенстивен. — Рискну взять гнедого мерина. Уверен, ты не станешь меня обманывать. Не так ли, бармен?

Он пристально посмотрел на Джерри, и хотя с лица чужака все ещё не сходила улыбка, внутри у Джерри все похолодело, и он сказал:

— Если у тебя есть какие-то сомнения насчет гнедого мерина, то возьми вон ту серую кобылу, что стоит рядом.

Пенстивен кивнул, оседлал серую кобылу и пару раз проехал на ней по улице сначала шагом, затем рысью, и наконец галопом.

Лошадь неслась галопом, когда совершенно неожиданно он на полном скаку бросил поводья, выхватил оба пистолета и открыл стрельбу по яблокам. Все произошло так быстро, что никто даже не успел сосчитать, сколько было сделано выстрелов. Когда же стрельба утихла, то на заборе осталось лишь одно-единственное яблоко, повиснувшее на обрывке тонкой кожицы, но и оно через мгновение упало на землю.

Развернув лошадь, Пенстивен подъехал обратно к салуну, спешился и оставил животное у коновязи, после чего перезарядил револьверы, загнав пять пуль в барабан одного и ещё одну в свободный патронник другого.

Толпа же тем временем переместилась к забору, где в траве валялись яблочные останки.

При этом вид у всех был такой сосредоточенный, словно на земле у забора были разбросаны золотые слитки. Затем, все ещё пребывая в глубокой задумчивости, мужчины потянулись обратно к салуну и застали там Пенстивена, который уже сидел у стойки, как ни в чем не бывало потягивая из кружки свое недопитое пиво.

Джерри прошествовал за стойку и встал напротив него.

— Это самая классная стрельба, которую мне когда-либо приходилось видеть, — признался он.

— Спасибо, — ответил Пенстивен. — Правда, с одним выстрелом я все же переборщил — взял слишком высоко и придержал вправо. Чуть не промазал. Это мой недостаток — я часто забираю слишком высоко и правее, чем нужно.

— Ну что ж, — отозвался Джерри, — тогда позволь мне дать тебе один совет. Ты уж постарайся не брать слишком высоко и не придерживать вправо, когда встретишься со Стю Картером. Винс-то к тебе больше не полезет. Особенно сейчас, после того, как узнает про яблоки. Но вот Стю наверняка заявится сюда, чтобы вызвать тебя на разговор. И пушки свои он прихватит с собой, уж можешь не сомневаться.

В салуне наступило тягостное молчание, которое было нарушено лишь после ухода Пенстивена. Завсегдатаи обменивались впечатлениями от увиденного, выражая свои чувства короткими, отрывистыми фразами.

— Да уж, это вам не олух, — сказал Джерри.

— Точно, — согласился с ним кто-то.

— Раскрыл перед нами все карты — и все дела, — заметил кто-то другой.

— И совсем он не заносился, не было такого.

— Вот только эта его ухмылочка…

— Интересно, каким ветром его занесло в наши края?

— Понятия не имею.

— Ничего, скоро мы это узнаем. И тогда все станет ясно.

— Ага, такие, как он не станут долго сидеть, сложа руки.

Народу в салуне заметно прибавилось. По городу уже поползли слухи; и теперь, когда все факты были налицо, толпа любопытствующих горожан быстро росла.

Вскоре створки двери широко распахнулись, и на пороге салуна возник человек с короткими и очень кривыми ногами. Сложен он был весьма непропорционально, отчего верхняя часть его туловища казалась слишком длинной по сравнению с нижней. На вид ему было лет сорок; видимо, большую часть времени он проводил за работой на открытом воздухе, ибо лицо у него было обветренным и очень загорелым.

— Чужак здесь? — строго спросил он. — Тот парень, что избил моего брата, Винса?

Это был Стю Картер собственной персоной. В ответ Джерри проворковал, что чужак уже ушел, и тогда Картер продолжил развивать свою мысль:

— Если кто-нибудь из вас, парни, его увидит, то передайте ему, что я жду его здесь завтра, примерно в это же время. Всем ясно? Уж очень, мол, мне не терпится с ним потолковать.

Сказав это, он развернулся и вышел из салуна, а воцарившаяся с его появлением тишина вскоре была нарушена тихим ропотом.

— Значит, будут стреляться, — авторитетно говорили друг другу мужчины, взволнованно сверкая глазами и качая головами с видом больших знатоков. Поединки со стрельбой — зрелище поистине захватывающее. Особенно, если наблюдать за ними со стороны.

В это время в городской гостинице Пенстивен беседовал с портье, стоявшим за стойкой.

— Денег у меня немного. У вас есть дешевые номера?

— Я могу поселить вас за доллар в день, — сказал портье.

— Что ж, за такие деньги, я пожалуй, остановлюсь у вас на какое-то время, — согласился Пенстивен.

— Вот книга. Желаете зарегистрироваться прямо сейчас?

— Это пустая трата времени. Вы так не считаете? — спросил Пенстивен.

— Для кого как, — уклончиво ответил дипломатичный служащий. — Одни отказываются, другие не возражают…

Пенстивен взял ручку и торопливо нацарапал: «Джон Чужак».

— Таким именем меня наградили здесь, в вашем Маркэме, — пояснил он для портье и отложил ручку.

Портье взглянул в регистрационную книгу, а затем поднял взгляд на нового постояльца и лучезарно улыбнулся.

— Все в порядке, — сказал он. — Место у нас спокойное, люди немногословные, особенно когда дело доходит до вопросов о том, кто откуда родом, и кого как зовут на самом деле.

Он проводил Пенстивена в комнатушку, находившуюся на верхнем этаже, под самой крышей. Это была крохотная каморка, в которой стояла невыносимая духота от железной крыши, раскалившейся под палящими лучами солнца. Ничем не прикрытые стропила и кровельная дранка были на виду.

— Ну как, берете? — поинтересовался портье.

— Прекрасный вид, — привычно улыбаясь ответил Пенстивен и бросил скатку с одеялом на кровать.

Портье ушел, а Пенстивен остался сидеть у окна и, казалось, совершенно не обращал внимания на царившую в каморке неимоверную духоту. Он глядел на улицу через крохотное чердачное окошко и видел зеленеющие холмы, сменявшиеся пустыней, где вся их зелень становилась пыльной и пожухлой, а далекий горизонт был окутан багряно-лиловой дымкой. Если немного высунуться из окна и взглянуть вправо, то можно было увидеть горы, на склонах которых раскинулись обширные сосновые леса, и над всем этим великолепием высились, поблескивая в лучах солнца, безжизненные скалистые вершины с белевшими на их фоне прожилками ущелий и расщелин, занесенных снегом.