Лев Линьков - Большой горизонт

Захлебывающееся радио с треском, с посвистом, с завываниями посылало в эфир сумятицу тревожных, трагических сообщений с кораблей, находящихся в открыто^ море: «Появилась течь в трюме…», «Не могу управляться…», «Выбросило на камни…», «Спасите наши души…», «Почему не светят маяки?»

Маяки на мысу и у входов в гавань светили, но лучи их померкли в потоках ливня.

Взглянув на светящийся циферблат часов, капитан прокричал осипшим голосом, прозвучавшим как хриплый шепот, чтобы пробили четвертые склянки.

Два часа ночи…

Почти в полном одиночестве мы с Самсоновым выпили в кают-компании горячего кофе. Большинство пассажиров, измученных тайфуном, спало.

— Петровича видали? — улыбнулся Самсонов, поправляя на лбу повязку. (Ему тросом рассекло бровь.)

— Как не видать…

Во время аврала, когда один из ящиков со станками докатился почти до самого фальшборта, Петрович подсунул под ящик обломок грузовой стрелы и, как рычагом, остановил его.

Когда же мы очутились под защитой волнолома, с трудом веря этому, Петрович неизвестно откуда узнал про аварию в машине и петухом налетел на механика:

— Это как же понять? Требуется срочный ремонт, а кузнецы сиди без дела? Веди меня в машину!

Лишь убедившись, что больше его помощь не требуется, Петрович выбрался из машинного отделения, как-то сразу весь обмяк, ссутулился, попросил, чтобы ему подсобили добраться до каюты.

— Или молодых не хватило? — встретила в дверях мужа Матвеевна. — Тоже герой нашелся! Погляди-ка на свою личность — краше в гроб кладут.

— Угомонись, — прошептал Петрович. — На себя глянь. Лица-то нет. Иди, голуба, передохни, небось тоже притомилась.

…Восьмые сутки раскачивался «Дальстрой», стоя на якорях в гавани Отару. «Дженни», хоть и порастратила изрядно свои силы, все еще не позволяла нам покинуть гостеприимную бухту. Все повреждения на корабле были исправлены, команда и пассажиры коротали время кто как умел. Мы с Самсоновым предпочитали проводить вынужденный досуг за шахматами, и, честно говоря, они уже начали мне надоедать.

— А что хуже, тайфун или моретрясение? — сдав очередную партию, спросил я у капитана 1 ранга. Мне вспомнилось, что пару лет назад на Япснию и наши Курилы обрушилось и это грозное стихийное бедствие.

— Разные вещи. Грубо говоря, тайфун — штука ясная. Сами теперь убедились, что заранее бывает известно, откуда идет тайфун, где и когда вам его следует, ждать. С моретрясением дело посложнее. Правда, такие беды, как тайфун, оно редко приносит, но предсказать его трудно.

Самсонов легонько постучал карандашом по лежащей на столе карте:

— Вам известно, конечно, что наша Курильская гряда — одно из звеньев знаменитого вулканического кольца, которое опоясывает Тихий океан по так называемому разлому земной коры. Здесь вот, — снова постучал он по карте, — как раз в соседстве с Курилами, находится самая глубоководная впадина в мире: одиннадцать километров с лишком! Эверест потонет с макушкой…

— Ничего себе «разломчик»!

— Так вот, представьте себе, что где-то далеко от берега в результате подводного землетрясения произошло резкое, стремительное изменение рельефа морского дна. Поднялось оно, скажем, или опустилось, — значит, тотчас же поднялась или опустилась в этом районе и вся толща воды.

— И во все стороны пойдут волны?

— Какие? Как пойдут? Обычная, поднятая ветром волна — не что иное, как колебание верхнего слоя воды. Во время же моретрясения колеблется именно вся толща воды, от дна океана до поверхности. Вся. В волнение приходят колоссальные водяные массы, в тысячу… какое там — в десятки тысяч раз больше, чем в штормовом слое.

— Что же делается с кораблями? Переворачивайся вверх килем?

— Даже не покачнутся. Будете, стоять на палубе и не заметите, что под кораблем прокатилась цунами: глубины огромные, и вместе с толщей воды поднимется и ваше судно. Цунами — это по-японски. В переводе — большая волна в заливе. В названии и разгадка: чем ближе к берегу, чем мельче, тем все больше и больше волны. Особенно стремительно нарастают цунами в узкостях: заливах, бухтах, проливах. Тут-то они и обрушиваются на берег гигантскими крутыми валами…

— Как в хороший шторм?

— Куда шторму! Штормовая волна редко бывает выше пятнадцати, от силы двадцати метров, а в моретрясение на берег накатываются волны метров в сорок, а то и во все пятьдесят.

— И часто бывают такие цунами?

— Часто не часто, а бывают. В сорок шестом году, к примеру, катастрофа постигла несколько японских островов. Цунами снесли тогда все прибрежные постройки в заливе к югу от Осаки. А в апреле пятьдесят второго года цунами произвели опустошительные разрушения у берегов Северной Америки — на Аляске, на Алеутах, в Калифорнии — и докатились до Гонолулу и Оаху на Гавайях. Ну и, как вы знаете, Камчатку с нашими Курилами цунами тоже не забывают. Не так давно, да к тому же ночью, они обрушились и на остров Н. У капитана третьего ранга Николая Баулина, к которому вы едете, тогда погибла жена Ольга Захаровна. Вот ведь как в жизни случается — блокаду в Ленинграде перенесла, медсестрой на фронте, на самой передовой, была, а тут… Самсонов помолчал.

— По-старому говоря, я был их сватом — познакомил Николая с Ольгой.

— Вы были во время моретрясения на Н.?

— Служить-то я служил на Н., но в это самое время находился в командировке на материке… Алексей Кирьянов тогда отличился. Старшина первой статьи. Вот о ком надо писать! Самого Кирьянова вы вряд ли на острове застанете, — наверное, уже демобилизовался. Баулин расскажет. Интересный человек этот Кирьянов, так прямо в книгу и просится.

— Чем же?

— С характером… Мне-то о нем рассказывать трудно — не все в подробностях знаю, да и не совсем удобно: я в некотором смысле перед ним не то чтобы виноват, но вроде…

А цунами нужно научиться предсказывать, — продолжал он. — Для этого сейсмические станции несут теперь круглосуточную вахту и в Южно-Сахалинске, и в Петропавловеке-Камчатском, и в Курильске. Курилы нам не послезавтра — сегодня осваивать. Богатейшие острова, одной рыбы сколько! Народу каждый год прибывает тысячи. Сами видели — старые кузнецы из Сормова и те сюда подались.

Петрович оказался легок на помине: не успели мы с Самсоновым сделать и десяти ходов, как он без стука вбежал в каюту. Не вошел, а именно вбежал.

— Вот они где! Опять в шахи и маты балуются, — обрушился на нас старый кузнец. — Пошли в кубрик! «Последние известия» передают. Насчет тайфуна…

В кубрике было тесно, но тихо. Пассажиры и. свободные от вахты матросы сумрачно смотрели: в круг приемника.

«…Наибольший ущерб причинен Японии, — сообщало радио. — Миллион человек остался без крова, пострадало двести тысяч семей. По предварительным данным, погибло три тысячи шестьсот человек. Ранено тринадцать тысяч и пропал» без вести тысяча семьсот двадцать человек. В прибрежных районах снесено волнами несколько поселков. Затонуло пятьдесят кораблей, триста сорок два судна выброшено на камни…»