Робер Мерль - Остров

— Задавайте.

— Если мы поедем с вами, капитан, можем ли мы надеяться, что рано или поздно вернемся в Великобританию?

— Нет, — отрезал Мэсон. — Никогда. Ни в коем случае. На этом надо поставить крест, Маклеод. Как только мы найдем подходящий остров, я первым делом позабочусь о том, чтобы сжечь «Блоссом», ибо считаю, что действовать иначе было бы чистейшим безумием. «Блоссом» — наглядное доказательство мятежа, и, пока он существует, никто из нас не может считать себя в безопасности.

Он снова замолк, обвел матросов суровым взглядом и заговорил, делая упор на каждом слове:

— Повторяю еще раз, я никого не неволю… Те, кто пожелает могут остаться на Таити. Эти безусловно увидят Англию, но боюсь, — хмуро добавил он, — лишь с верхушки мачты одного из судов королевского флота… А для тех, кто пойдет со мной, повторяю, возврата нет.

Он повернулся к лейтенанту.

— Мистер Парсел, составьте список добровольцев и, когда он будет готов, принесите его мне в каюту.

Он поднял свои серо-голубые глаза на Парсела, потом с минуту молча глядел на океан, мерно колыхавшийся вплоть до самого горизонта, бросил взгляд на паруса, хотел что-то сказать, но раздумал. Затем выпрямил стан, расправил плечи, круто и даже как-то торопливо повернулся и направился к трапу.

Парселу хватило полчаса, чтобы составить список. Его поразило ничтожное количество добровольцев. По всей видимости матросы предпочитали рискнуть свести знакомство с веревкой, чем жить вдали от родины без надежды увидеть ее вновь. «Как странно, — думал Парсел, — все эти люди бедняки, голытьба. Ничто не привязывает их к старому миру. У большинства нет ни жены, ни детей: по бедности они даже жениться не смогли. И что дала им Англия, кроме беспросветной нищеты? Но эта нищета своя, привычная и знакомая. Вот в чем дело. Пугает их неведомое…»

Когда Парсел вошел в капитанскую каюту, он чуть было не задохнулся от жары. А Мэсон сидел перед столом, где была расстелена географическая карта, застегнутый на все пуговицы, в галстуке, потягивая из стакана ром, и хоть бы капелька пота выступила у него на лбу.

— Сколько? — живо спросил он.

— С вами девять, капитан.

— Этого-то я и боялся! — озабоченно проговорил Мэсон. — У нас не хватит людей, чтобы управлять судном.

— Попытаемся взять с собой таитян…

— Боюсь, что мы вынуждены будем это сделать, — ответил Мэсон, — Мы?.. Мистер Парсел, — вдруг спросил он, подняв от карты глаза, — вы тоже записались?

— Да, капитан.

Мэсон поднял брови, но промолчал. Он взял из рук Парсела список, быстро проглядел его, покачал головой и стал медленно читать вслух, останавливаясь на каждом имени, кроме своего и Парсела.

— «Ричард Хеслей Мэсон — кап., Адам Бритон Парсел — лейт., Маклеод — матрос, Хант — то же, Смэдж — то же, Уайт-то же, Джонсон — то же, Бэкер — то же, Джонс — то же».

Окончив чтение, он поднял голову и посмотрел на лейтенанта.

— Ну, что вы скажете о записавшихся?

— Здесь самые лучшие и самые худшие из состава экипажа.

— Верно, — утвердительно кивнул Мэсон своей квадратной головой.

И даже не подумав о том, что его замечание звучит крайне невежливо по отношению к Парселу, он задумчиво протянул:

— Жаль, что я не могу один вести «Блоссом». Не угодно ли стаканчик рома, мистер Парсел? Ах да, я совсем забыл… — добавил он обиженно, будто тот факт, что лейтенант не пьет, оскорблял его лично. — Хоть бы знать, что побудило этих людей записаться!.. Что касается Маклеода — это яснее ясного. Он убил Симона. А Хант убил Босуэлла. У этих двух выбора нет. Но Уайт-то почему?

— Ходят слухи, что он в свое время зарезал человека. Вот он и боится, что, если будет расследование, всплывет и эта история.

— Да, — протянул Мэсон, — весьма вероятно, что и Смэдж человек с прошлым. Но вот Джонс, Бэкер, Джонсон? Готов поклясться, что у этих троих совесть белее снега.

— Джонс пойдет за Бэкером на край света, — пояснил Парсел, — а Бэкер тоже в какой-то мере виновен: он отказался выполнить приказ Барта. — И, помолчав, добавил: — Следовательно, остается только выяснить, по каким причинам действовал Джонсон.

Мэсон не предложил Парселу сесть, и тот с самого начала разговора стоял у стола. Парселу стало как-то не по себе, и это отразилось на его открытом зарумянившемся лице. В подчеркнутом стремлении «капитана» соблюдать дистанцию Парсел видел лишь бессмысленную комедию, и ему стало неловко за Мэсона.

— Да, — произнес Мэсон, снова взглядывая на Парсела, — остается выяснить, по каким причинам действовал Джонсон. — И добавил: — А также и вы, мистер Парсел.

Так как Парсел молчал, Мэсон заговорил снова:

— Вам-то ведь нечего опасаться суда.

— Смею вас заверить, — произнес Парсел, слабо улыбнувшись, — что у меня нет прошлого.

— Я в этом и не сомневался, — невозмутимо подтверди Мэсон. Он ждал ответа важно, как судья. В качестве капитана «Блоссома» он имел право знать, по каким мотивам его первый помощник решил последовать за ним.

— Так вот, — начал Парсел, — возможно, вы и не знаете, но я попросил у Барта разрешения прочесть над телом Джимми молитву. Барт приказал Босуэллу заковать меня в кандалы. Выходит, что и я тоже мятежник.

Мэсон широко открыл свои серо-голубые глаза.

— Но я об этом ничего не слышал.

Он взглянул на Парсела. На миг лицо его утратило свое величаво-спокойное выражение, и он с чувством произнес:

— Благодарю вас, мистер Парсел, за Джимми. Вы поступили мужественно. — И добавил: — Значит, вы полагаете, что суд сочтет вас мятежником?

— Уверен в этом. Кроме того, мне поставят в упрек, что я ничего не предпринял после убийств… после смерти Барта.

Мэсон судорожно моргнул. Он заметил оговорку.

— Вы, безусловно, правы, — сухо произнес он, глядя в пол и снова обратился с вопросом к своему помощнику: — А вас ничто не привязывает к Англии?

Нескромность этого вопроса поразила Парсела. Он стоял в нерешительности. Но нет, лучше уж ответить. В вопросе капитана, в сущности, не было недоброжелательства, к тому же ему предстоит провести с этим человеком всю свою жизнь.

Он проговорил смущенной скороговоркой:

— Отец умер. А матери… — он отвел глаза, — а матери все равно.

Мэсон уставился на карту. Потом сказал с вымученной улыбкой:

— Что ж, мистер Парсел, теперь нам с вами придется плыть одним курсом.

Холодный тон капитана болезненно отозвался в душе Парсела, и он решил промолчать. Мэсон продолжал:

— Если не ошибаюсь, вы уже были на Таити?

— Четыре года тому назад в течение шести месяцев. Меня приютил один таитянский вождь. У него-то я и научился их языку.

— Как? — перебил Мэсон. — Вы умеете говорить по-таитянски? Это мне очень пригодится. И вы говорите бегло?