Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11

Помещение называлось «домом», однако по сути это была просто хибара с какой-никакой мебелью. Лоуренс выдохнул облачко белого тумана и потянулся; занемевшие суставы принялись скрипеть и трещать в холодном воздухе. То, что мягкий земляной пол был не устлан деревянными половицами, было и к лучшему — Лоуренс мог ходить, не боясь разбудить Хоро.

Он вышел наружу и еще сильнее потянулся под рассветным солнышком, приветствуя начало нового прекрасного дня. Селяне кучковались возле колодцев, набирая воду; издалека доносились голоса быков, свиней и коз. Прекрасная картина работящей деревни — такие на холстах рисуют. Завтрака ожидать не приходится; поняв это, Лоуренс грустно улыбнулся.

Когда Хоро наконец-то проснулась, стоял уже день. Обычно селяне на подобное реагируют неодобрительно, но здесь ей лишь улыбались — возможно, потому что это была колониальная деревня. Почти все они в какой-то период своей жизни много путешествовали вместе с семьями и скотом. Они знали, что внутренние часы путника не такие, как у оседлого человека.

Но насчет завтрака Лоуренс был прав. Завтрак считался роскошью даже в самых обеспеченных городках. Конечно, мысль «есть утром» даже не мелькала в головах простых, работящих селян, занимающихся постройкой монастыря.

— Эй, ты что делаешь?

Лоуренс подивился — быть может, Хоро спала именно потому, что понимала, что завтрака не дождется, а раз так, то лучше заспать голод? Сейчас она, проснувшись, тут же слопала ломоть хлеба с куском свиной колбасы (свиней как раз забили на зиму).

Лоуренс чувствовал бы себя виноватым, если бы столь роскошной едой они с Хоро наслаждались бесплатно, но, к счастью, сейчас ему не о чем было волноваться. Хоро, поглощая пищу, сосредоточенно смотрела на руки Лоуренса, а тот, в свою очередь, сосредоточивался на своей насущной задаче.

При виде того, как Хоро пожирает громадные куски хлеба и запивает их пивом, у Лоуренса протестующе заурчало в животе. Но, похоже, ее вчерашний гнев поутих, и Лоуренс счел разумным не рисковать пробуждением новой волны. Даже зная, что просто балует ее, Лоуренс предпочел ответить на вопрос Хоро, а не изливать на нее свое недовольство.

— Перевожу.

— Пере… водишь?

Лоуренс не мог не опасаться, что, даже если он сейчас просто пошутит насчет того, что Хоро говорит с набитым ртом, ему это аукнется немедленно. Поэтому он просто кивнул, убирая крошки с ее лица.

— Меня попросили перевести вот это с языка Церкви, чтобы больше не было таких споров, как вчера.

Приглашать кого-то из ближайшего городка, чтобы тот им переводил, было бы для селян слишком дорого. Лоуренс денег за работу не требовал, но, впрочем, и не обещал абсолютной точности перевода.

— Ооо…

Хоро, похоже, задумалась, глядя на лист пергамента на столе и грифельную дощечку, которую Лоуренс использовал для перевода. Но вскоре она потеряла интерес и, отхлебнув пива, произнесла:

— Ну, пока ты согласен работать, я могу есть и пить сколько пожелаю.

Бросив эту колкость — способную заморозить улыбку на любом лице, — Хоро сунула в рот последнюю краюху хлеба и двинулась прочь.

— Ты бы хоть рядом со мной посдержаннее себя вела, — пробормотал Лоуренс, глядя ей в спину, и вздохнул. Но как только его взгляд снова опустился, он кое-что заметил.

— Эй! Это же мой…

И точно — Хоро обернулась, и во рту у нее была последняя краюха.

— Просто маленькая шутка… не смотри на меня с таким ужасом.

— Если это маленькая шутка, почему осталось так мало хлеба?

— Мне же можно немножко побесстыдничать рядом с тобой, да?

— О, это для меня большая честь, — огрызнулся Лоуренс. Хоро с грустным видом села на стол. Лоуренс начал было думать, насколько же он ее избаловал, но тут она кинула в него зловещую улыбку.

— Тогда мне придется обратиться к селянам. «Добрый господин! Пожалуйста, всего лишь кусочек хлебушка…»

Совершенно очевидно было, кому будет стыдно, если она и впрямь так поступит; но если Лоуренс сейчас поддастся, она действительно совсем избалуется.

— Вообще, сколько же еды тебе нужно? На нескольких взрослых мужчин?

Он это выплюнул, будто стремясь щелкнуть Хоро по носу, потом выхватил у нее хлеб, откусил и вернулся к переводу. Хоро опустила голову и вздохнула, утратив интерес. Не успел Лоуренс подумать, что это ему тут стоило бы вздыхать —

— Если бы так меня спросили селяне, я бы положила руку на животик и ответила…

Лоуренс знал, что если скажет сейчас что-либо, то проиграет, так что он взял перо и притворился, что не слушает.

— …О да, я бы ответила… «Мне нужно на двоих».

Эти слова она произнесла прямо Лоуренсу в ухо, подойдя совсем близко. Лоуренс закашлялся, так что у него хлеб вылетел изо рта, и это отнюдь не была излишне сильная реакция с его стороны. Зловредная улыбка оставалась на лице Хоро, когда она спросила:

— Что? Ты разве не знал, что у меня аппетит двоих?

Чтобы выиграть у противника по торговле, необходимо как следует применять то оружие, которым обладаешь; однако у Лоуренса просто в голове не укладывалось то, насколько великолепно Хоро умела пользоваться своим. Он уже решил было перестать ее слушать и начал сгребать крошки со стола, когда рука волчицы протянулась и схватила кусок колбасы, который был между двумя половинками его хлеба.

— Ты, у тебя такой хмурый вид из-за того, что ты все утро сидишь скрючившись за этим столом. Выйди наружу, воздухом подыши.

Если бы эти слова она произнесла вскоре после их знакомства, Лоуренс принял бы их всерьез и ответил «занимайся своими делами», чем вызвал бы ее гнев. Сейчас он лишь молча откинулся на своем стуле, закрыл глаза и поднял руки, показывая, что сдается.

— Бывает нехорошо, если зерно падает на землю, когда сбор урожая уже закончен.

— О да, а я не могу обещать, что не влюблюсь в хлеба, которые здесь выращивают.

Так пошутить могла лишь она — волчица, живущая в пшенице.

Натянув капюшон и спрятав возбужденный хвост, Хоро первой направилась к двери и потянулась рукой, чтобы ее открыть.

— Да, у меня будут трудности, если ты влюбишься в здешние хлеба. Тяжело будет смотреть, как ты ешь зерно прямо с земли.

— О да. Для тех, кто ценит каждое зернышко, подбирать их с земли — сущая пытка.

Лицо Хоро надулось от гнева, и она куснула от хлеба, который держал Лоуренс.

Беззаботная прогулка по деревне — довольно приятный способ провести время. Тем более Хоро не видела обычной деревни с того самого дня, когда они вдвоем покинули Пасро.

Она, конечно, была несчастна, когда решила уйти из Пасро, но пребывание в этой деревушке пробудило ностальгию. Разглядывая снопы травы, которую должны были пустить на удобрения, и прислоненную к стенам замызганную утварь (такое и в Пасро можно было увидеть), она улыбалась.