Эмилио Сальгари - В дебрях Борнео

Наблюдая за происходящим сражением, Сандакан заметил, что огонь пожара почти отрезал от цитадели раджи другой так же хорошо укрепленный дом, где нашел себе приют небольшой отряд даяков. Дом этот сравнительно легко мог быть подвергнут обстрелу, и Сандакан направил туда огонь своих спингард, не обращая внимания на градом сыпавшиеся вокруг пули. После нескольких выстрелов бревна, на которых стоял этот маленький замок, стали рушиться одно за другим, и защитникам дома не осталось другого выхода, как покинуть свое убежище и спасаться вплавь или пробиваться к цитадели через огонь, охвативший деревянный помост.

По-видимому, они предпочли воду огню. По крайней мере, до двух десятков человек с ружьями и крисами в руках выскочили из готового рухнуть дома и побежали по еще уцелевшему, но уже дымившемуся помосту, стараясь укрыться от выстрелов за пылающими хижинами. Впереди этой толпы неслись два человека в светлых одеждах.

— Наш друг Теотокрис! — воскликнул Янес.

— И твой верный слуга хитмудьяр! — отозвался Сандакан. Мгновенно оба вскинули свои карабины. Прогремели два выстрела.

Теотокрис, уже добежавший до парапета и готовый кинуться в воду, всплеснул руками, перевернулся и тяжело упал в озаренные огнем пожара воды озера. Хитмудьяр упал навзничь, покатился по помосту, задержался на мгновение на его краю, но потом оборвался и грузно шлепнулся туда же, куда за секунду до того упал грек. В ту же минуту Сандакан повернул стоявшую около него спингарду, заряженную картечью, приложил фитиль к запалу; спингарда рявкнула, и сотни мелких кусков рубленого железа, заменявшие картечь, ударили по воде в том месте, где вода поглотила Теотокриса и мажордома раджи Ассама. Если они оба и могли бы выплыть, то картечь покончила с ними, изорвав в клочья их тела.

И на другом конце поселка драма близилась к развязке: Тремаль-Наик, разгромив спингардами сторожевые башни и палисад, уже пробивался по дамбе к цитадели. Суда Сандакана подплывали туда же, все ближе и ближе.

Кругом бушевал огонь, так что спасения защитникам цитадели уже не было.

Однако они еще оборонялись. И Сандакану было видно, как высокий старик в пышных одеждах раджи с помощью двух юношей, тоже богато одетых, посылал в нападавших заряд за зарядом из немногих стоявших на крыше пушек.

— Сдавайся, самозванец! — крикнул Сандакан, заглушая своим голосом треск ружейных выстрелов. Но раджа вместо ответа повернул дуло пушки и, наведя ее на судно Сандакана, поднес фитиль к запалу.

Однако выстрел не достиг своей цели: пушка, старая и дрянная медная пушка туземной работы, не выдержала слишком большого заряда и разорвалась с оглушительным треском, уложив осколками обоих юношей, сыновей раджи. Сам раджа уцелел. Он стоял, обожженный огнем взрыва, весь черный, с факелом в руках, словно не понимая, что произошло.

— Сдавайся! — крикнул ему еще раз Сандакан. Но раджа, дико засмеявшись, бросился бежать с террасы, где еще отстреливались остатки его гвардии. Он скрылся внутри цитадели, унося с собой пылающий факел.

Несколько минут спустя послышался громовой удар, в бездонную высь неба понеслись снопы огня, клубы багрового дыма, обломки, осколки. И когда дым развеялся, на месте цитадели была только груда обгорелых бревен: раджа Кинабалу, убийца отца Сандакана, предпочел взлететь на воздух вместе со своими женами и награбленными сокровищами, нежели сдаваться вернувшемуся мстителю.

Две недели спустя Янес, покуривая душистую сигару, подошел к Сандакану, рассеянно глядевшему, как сотни и сотни даяков, словно муравьи, копошились на берегу, строя город на месте погибшей резиденции самозваного белого раджи.

— Я думаю отправиться в путь завтра же! — сказал Янес. На лицо Сандакана легла легкая тень.

— От моей рани Сурамы прибыл гонец.

— Надо ехать! — продолжал Янес, попыхивая голубоватым дымком.

— Что-нибудь случилось? — оживился Сандакан.

— Ничего особенного. Англичане…

— Опять англичане?

— Ну, англичане прислали маленькое специальное посольство к моей жене. Предлагают ей богатые дары, соблазняют разными благами мира…

— И чего требуют?

— Чтобы Сурама приняла в качестве советника по политическим и финансовым делам английского резидента.

— Которого будет сопровождать гарнизон из английских солдат с оружием трех родов, и которому должна быть передана цитадель?

— Само собой разумеется! Ну, и рани пишет, что нужно мое присутствие. Англичане придвинули совсем близко к границам Ассама корпус в три тысячи человек.

— Браво! Значит, война?

— По-видимому!

— И ты едешь завтра?

— Да, завтра!

— Хорошо. Эй, люди! Позвать Тремаль-Наика и Каммамури! А, вы здесь, друзья? — закричал, оживляясь, Сандакан.

— Разумеется! — отозвался Тремаль-Наик.

— Итак, война, война… Война с англичанами! Завтра мы все отправляемся в поход. Повоюем еще и с англичанами! — чуть не кричал в радостном возбуждении неукротимый Сандакан.

Назавтра неразлучные друзья покинули берега Голубого озера в дебрях Борнео, чтобы пуститься в дальние странствования, навстречу новым грозам, новым опасностям, чтобы опять ринуться в кровавые сечи…

Бабирусса — дикая свинья, обитающая на островах Малайского архипелага.

Негрито (от исп. «маленький негр») — группа племен на Филиппинах. Автор допускает неточность: негрито никогда не обитали на Борнео. Скорее всего, речь идет о других представителях негроидной расы — семангах, потомках древнейшего населения островов Малайского архипелага.

Оранг — господин. — Примеч. перев.

Сикхи — последователи доктрины сикхизма, отрицающего сложную обрядовость и аскетизм индуизма и проповедывающего равенство людей перед богом и священную войну с иноверцами. Сикхи живут в основном в индийском штате Пенджаб. Гуркхи (парбатия, непали) — народ, живущий в Непале.