Неизвестен Автор - Окассен и Николетта

Окассен подъехал к нему и испугался, разглядев его.

– Да поможет тебе бог, славный брат!

– Да благословит вас господь, – ответил тот.

– Что ты тут делаешь с божьей помощью?

– А вам что до этого? – спросил тот.

– Да ничего, – отвечал Окассен, – но я ведь от чистого сердца спрашиваю.

– А почему вы плачете? – спросил тот. – И почему у вас такой печальный вид? Вот уж если бы я был таким богачом, как вы, ничто в мире не заставило бы меня плакать.

– Вот как! Вы знаете меня? – спросил Окассен.

– Да, я отлично знаю, что вы Окассен, графский сын, и если вы мне скажете, почему вы плачете, я вам скажу, что я делаю здесь.

– Конечно, – ответил Окассен, – я вам все готов сказать. Я охотился сегодня утром в этом лесу, и у меня была с собой белая левретка, прекраснейшая в мире, и я потерял ее. Поэтому я плачу.

Ого! – воскликнул тот. – Что за господские прихоти! Вы плачете из-за дрянной собачонки. Проклятье тому, кто вас похвалит за это. Ведь во всей этой земле нет такого богача, который охотно и даже с радостью не достал бы вам десять, пятнадцать или двадцать собак, если ваш отец ему это прикажет. Это мне вот следует плакать и горевать.

– А тебе о чем, братец?

– Господин мой, я вам расскажу. Я был нанят богатым крестьянином обрабатывать его землю плугом. У него было четыре быка. Три дня назад со мной случилось большое несчастье: я потерял лучшего из этих быков, Роже, [11] Уменьшительное от Rouge, то есть «красный». лучшего изо всей упряжки, и теперь бегаю в поисках. Я ничего не ел и не пил вот уже три дня, потому что не смею вернуться в город. Ведь меня посадят в тюрьму: мне нечем заплатить за быка. Все, что у меня есть на свете, вы видите на мне. А еще у меня есть больная мать, у той не было ничего, кроме скверного тюфяка, но и его вытащили у нее из-под спины, и теперь лежит она прямо на соломе, и о ней я горюю еще больше, чем о себе. Добро появляется и исчезает, и то, что я потерял теперь, я заработаю в другой раз и верну деньги за быка, когда смогу, и потому я не плачу. А вы льете слезы из-за дрянной собачки. Да проклятие тому, кто похвалит вас за это!

– Верно! Ты, братец, хорошо утешил меня. Будь благословен. А сколько стоит твой бык?

– Господин мой, за него требуют двадцать су, но у меня ничего нет за душой.

– Ну вот тебе от меня двадцать су, – сказал Окассен. – Ты и заплатишь за твоего быка.

– Господин мой, – сказал тот, – большое вам спасибо! И да поможет вам бог найти то, что вы ищете.

И человек ушел. Окассен поскакал дальше. Ночь была светлая и тихая, и он все ехал и приехал к тому месту, где расходились семь дорог, и увидел шалаш, который, как вы знаете, сложила Николетта. Он был украшен цветами и снаружи, и внутри, и спереди, и сзади и был так прекрасен, что лучше быть не может. Когда Окассен увидел шалаш [12] Эта фраза – конъектура редактора французского научного издания, так как в этом месте текст рукописи испорчен. , он мигом остановился, а лунный луч осветил все внутри.

– Ах, боже! – воскликнул Окассен. – Это сделала Николетта, моя нежная подруга, своими прекрасными руками. Ради ее доброты и любви к ней сойду с коня и отдохну здесь ночью.

Он вытащил ногу из стремени, чтобы слезть с коня, но конь был большой и высокий. Окассен задумался о Николетте, своей нежной подруге, и упал на камень, да так неудачно, что вывихнул плечо. Он почувствовал себя тяжко раненным, но напряг все свои силы и привязал лошадь другой рукой к кусту шиповника, лег на спину, и так он вполз в шалаш. Взглянул в отверстие крыши, увидел звезды на небе, заметил одну, самую яркую, и начал говорить:

Теперь поют

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Когда Николетта услыхала голос Окассена, она пришла к нему, потому что была совсем недалеко. Она вошла в шалаш, обвила его шею руками, стала его целовать и обнимать.

– Милый, нежный друг, какое счастье, что я нашла вас!

– Какое счастье, что я вас нашел, прекрасная, нежная подруга!

Они целовались и обнимались, и велика была их радость.

– Ах, нежная подруга, – сказал Окассен. – Я только что тяжело ранил себе плечо, но теперь не чувствую ни боли, ни страданий, раз вы со мной.

Она ощупала ему руку и нашла, что плечо вывихнуто. Так долго гладила она плечо своими белыми руками, так долго растирала, что с помощью бога, который любит любящих, она вправила плечо. А потом она собрала цветы, и свежую траву, и зеленые листья и, оторвав полоску от своей рубашки, привязала их к плечу, и Окассен совсем выздоровел.

– Окассен, – сказала она, – посоветуемся, что нам делать. Если ваш отец прикажет завтра обыскать этот лес и меня найдут, не знаю, что будет с вами, но меня-то сгубят.

– Да, милая, нежная подруга, это было бы для меня большим горем. Но если мне удастся то, что я задумал, вас не схватят.

Он сел на коня, посадил подругу впереди себя, целуя и обнимая ее, и они понеслись в открытое поле.

Теперь поют

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Окассен и его подруга сошли с коня, как вы уже слышали и поняли. Он вел лошадь под уздцы, а подругу вел за руку, и они шли вдоль берега. И Окассен увидел, что плывет корабль, и заметил, что купцы, сидящие на нем, гребут к самому берегу. Он подал им знак, и они подъехали к нему. Он сторговался с ними, и купцы взяли их на корабль. И когда они вышли в открытое море, поднялась сильная, чудовищная буря, которая швыряла их то туда, то сюда, пока они не прибыли в чужую страну и не вошли в гавань замка Торлор. [13] Название некоей сказочной «антистраны». Возможно, это искаженное название местечка Турлюр (теперь Эг-Морт), в 40 километрах от Бокера. Тогда они спросили, что это за земля, и им сказали, что это владения короля Торлорского. Потом Окассен спросил, что он за человек и не ведет ли он войну, и ему ответили: