Фернан Пинто - Странствия

Неслыханное, невероятное дело, свидетельствующее о ничтожестве человеческой природы! Еще два часа назад мы обнимали друг друга и готовы были из любви к ближнему пойти за него на смерть. Но грехи наши довели нас до такой крайности, что из-за каких-то четырех кусков дерева, перевязанных двумя веревками, мы бросились убивать друг друга так безжалостно, словно были смертельными врагами. Правда, до этого безумия довела нас крайняя необходимость, и это отчасти служит нам извинением.

О том, что с нами произошло, после того как мы покинули эти скалы

После того как ценою такого кровопролития мы овладели злополучным плотом, тридцать восемь человек, из коих двенадцать было португальцев, а остальные наши мосо и еще несколько португальских детей, сели на него, но большая часть нас была так изранена, что почти все впоследствии умерли. Поскольку плот наш был небольшой, а нас было много, мы плыли по шею в воде. Тем не менее мы оторвались от скал в субботу, в день рождества господня 1547 года и с одним лишь куском коечного покрывала пустились по воле волн, не имея иного компаса и кормчего, кроме надежды на господа нашего, к которому мы непрерывно взывали вздохами и криками нашими, обливаясь изобильным потоком слез. Таким образом, проплавали мы четверо суток, ничего не евши. Когда наступили пятые, голод заставил нас съесть умершего у нас кафра, и им мы поддерживали свои силы еще пять дней, что с теми четырьмя составило уже девять. Следующие четверо суток наших мучений мы пробавлялись одними водорослями, которые вылавливали в морской пене, ибо мы решили скорее умереть, чем съесть кого-нибудь из четырех португальцев, умерших за это время.

Наконец в праздник крещения господь наш по милости своей позволил нам увидеть землю. Радость и волнение, вызванные этим событием, оказались для кое-кого из нас роковыми, ибо из пятнадцати остававшихся в живых, тут же умерло четверо, так что напоследок осталось всего лишь одиннадцать человек из тридцати восьми — семь португальцев и четыре мосо. Приблизившись к земле, мы вошли в небольшую бухту с песчаным берегом; там, воздав бесконечные благодарения господу нашему за то, что он избавил нас от опасностей морских, и в надежде, что он избавит нас и от тех, которые могла таить для нас земля, мы подкрепились ракушками, найденными среди скал. Людей мы на этой земле не нашли, но слоны и тигры были здесь в изобилии, отчего все предпочли забраться на деревья в лесу, чтобы до поры до времени уберечься от них, равно как и от многих других животных, которых мы там увидели. Когда же наконец нам показалось, что мы можем двинуться в путь, не подвергая себя опасности, мы снова собрались все вместе и углубились в лес. Мы блуждали по лесу, плача, стеная и не зная, что предпринять для своего спасения, однако божественное милосердие, никогда не отвращающее взоров своих от страждущих и обремененных, привело нас к рукаву пресноводной реки, протекавшей к морю, здесь мы обнаружили груженный лесом и дровами баркас, на котором находилось девять чернокожих яванцев и папуасов. Увидев нас, они решили, что мы черти (как они потом нам признались), и в страхе побросались в воду, предоставив судну плыть по течению, но, поняв, что мы всего лишь потерпевшие крушение люди, успокоились и оправились от пережитого ими страха. Поэтому они подплыли к нам и принялись нас весьма придирчиво расспрашивать, что этот народ вообще весьма любит делать, а мы отвечали им то, что было на самом деле. Их мы просили бога ради согласиться взять нас с собой на баркас, доставить в какое-нибудь населенное место и продать как пленников людям, направляющимся в Малакку, ибо мы купцы и там за нас дадут большие деньги или сколько угодно товаров. Так как яванцы народ в высшей степени алчный, да и дело мы им предлагали выгодное, а кроме того, они убедились, что мы действительно в жалком и отчаянном положении, они сделались несколько более сговорчивы и даже обнадежили нас, почти согласившись выполнить нашу просьбу. Однако это были только слова; едва они поймали свой баркас и взобрались на него, как стали от нас удаляться, делая вид, что брать нас не собираются. На наши крики они отвечали, что, если мы хотим, чтобы они нам поверили, мы должны сдать свое оружие, ибо иначе они нас не возьмут, хотя бы на их глазах нас сожрали львы. Побуждаемые крайней необходимостью и не видя иного способа спастись, мы вынуждены были выполнить все то, что они потребовали. Немного приблизившись к берегу, они сказали, чтобы мы подплывали к ним по одному так, как им нечего за нами выслать — маншуа у них нет. Мы пошли и на это, один португалец и два китайских мосо сразу бросились в воду, чтобы ухватиться за конец, который яванцы бросили нам с кормы. Но прежде чем наши успели добраться до баркаса, их пожрали три очень больших ящерицы, и от несчастных ничего не осталось, лишь кровь окрасила реку. Все это нас восьмерых, оставшихся на берегу, так перепугало, что в течение долгого времени мы не могли опомниться от ужаса. У этих собак гибель наших не вызвала ни малейшего сочувствия, напротив того, хлопая в ладоши и покатываясь со смеху, они кричали:

— Подвезло этим трем, без страданий померли!

И, видя, что мы, наполовину увязшие в иле, уже не в силах из него выбраться, пятеро из них подплыли к берегу, привязали нас за запястья, дотащили волоком до баркаса, который в это время подошел к берегу, и бросили нас на него, осыпая ругательствами, оскорблениями и побоями. Отвалив от берега, они под парусами доставили нас за двенадцать легуа в деревню под названием Шербон, где продали нас всех, шесть португальцев и двух мосо, одного китайца и одного кафра, за тринадцать пардао, что составляет на наши деньги три тысячи девятьсот рейсов, одному язычнику-купцу с острова Целебес, во власти которого мы оставались двадцать шесть дней. Обходился он с нами вполне хорошо, кормил и одевал и напоследок продал королю Калапы за восемнадцать тысяч рейсов. Король этот проявил по отношению к нам необычайное великодушие — даровал всем свободу и отправил нас в Сунду, где мы нашли три португальских корабля. Командовал ими некий Жеронимо Гомес Сарменто, очень ласково нас всех принявший и снабжавший нас в избытке всем необходимым, пока не вынужден был отправиться в Китай.

Как из порта Сунды я отправился в Сиам, где присоединился к остальным португальцам и пошел вместе с королем в поход на Шиаммай {321} 321 Шиаммай — город и княжество Чиенгмай в современном северо-западном Таиланде. , и чем окончилось это предприятие

Мы уже десять дней пребывали в Сунде на попечении португальцев, которые о нас заботились, когда наступила пора муссонов и три корабля должны были отбыть в Шиншеу. С их уходом в Сунде осталось всего два португальца, направлявшихся со своими товарами на патанской джонке в Сиам. За ними я вынужден был последовать, потому что они готовы были оплатить мой проезд и, кроме того, обещали дать мне взаймы кое-какие деньги, с которыми я снова мог бы попытать счастье и настойчивостью своей добиться его.