Олег Ивик - Вокруг того света. История и география загробного мира

Надо отметить, что Абарги, сохранив в загробном мире свиту, повозки и лодки, потерял бо́льшую часть своего имущества. Строители, сооружавшие поверх его гробницы усыпальницу для Шубад, проломили свод и вынесли все драгоценности.

Картину массового переселения придворных и слуг в загробный мир вместе со своим господином археологи нашли в других «царских» захоронениях этой эпохи. Леонард Вулли раскопал шестнадцать таких гробниц, и число жертв в каждой из них колебалось от пяти-шести до семидесяти-восьмидесяти человек. Обычно часть приближенных и слуг располагались рядом со своим господином или госпожой в усыпальнице, а для прочих сооружались отдельные «жертвенные» помещения. Вулли описывает одну из царских гробниц, усыпальница которой была полностью разграблена, зато «жертвенная могила сохранилась полностью». Археолог пишет:

«Могила с обычным пологим спуском и наклонными стенами, обмазанными глиной и завешанными циновками, по дну занимала площадь девять на восемь метров. Вдоль стены у входа лежали в ряд шесть стражей с ножами или топорами. Перед ними стоял большой медный сосуд, а вокруг него простерлись четыре арфистки. Руки одной из них так и окоченели на струнах инструмента. Все остальное пространство было занято телами шестидесяти четырех придворных дам, уложенных в несколько ровных рядов. Все они были облачены в своеобразные ритуальные одеяния. Несколько нитей и лоскутов, сохранявшихся под металлическими или каменными предметами, говорят о том, что эти одеяния состояли из короткой алой туники с рукавами, расшитыми по обшлагу золотым, лазуритовым и сердоликовым бисером. Иногда тунику перехватывал пояс из белых перламутровых колец. Спереди ее, по-видимому, закалывали длинной серебряной или медной булавкой.

На женщинах были ожерелья типа „ошейника“ из золота и лазурита, а помимо того, – другие, более свободные ожерелья из золотых, серебряных, лазуритовых и сердоликовых бусин. В ушах они носили огромные золотые или серебряные серьги в форме полумесяца. Спираль из крученой золотой или серебряной проволоки поддерживала локоны над ушами. Головные уборы женщин весьма походили на убор царицы Шубад. Длинная золотая или серебряная лента многочисленными кольцами охватывала прическу. У женщин более высокого ранга внизу к ленте были прикреплены тройные нити золотых, лазуритовых и сердоликовых бусин с золотыми свисающими на лоб подвесками в форме буковых листьев. У двадцати восьми „придворных дам“ были в прическах золотые ленты; у остальных – серебряные».

Интересно, что, если простые люди брали с собой в могилу разнообразное имущество, которое должно было им там пригодиться, придворные, переселявшиеся в «Страну без возврата», ограничивались тем, что было на них надето. Вероятно, цари и царицы, которых они сопровождали, должны были и в загробном мире заботиться о своих приближенных и содержать их. Причем забота эта была возложена только на самих царей – на богов загробного мира шумеры особо не полагались. Во всяком случае, Вулли, исследовавший около двух тысяч шумерских погребений, ни в одном из них не обнаружил ни одного предмета культа. Он пишет: «Мы не нашли в могилах ни одной статуэтки, изображающей божество, ни одного символа или хотя бы орнамента, имеющего религиозное значение» [35] Излагается и цит. по изд.: Вулли Л. Ур халдеев. Пер.: Ф. Л. Мендельсон. – М., 1961. .

Шумерская преисподняя недаром называлась «Страной без возврата», и если для попавших туда богов еще имелся шанс выйти наружу, оставив вместо себя заместителя, то у людей такой возможности не было. Живые в царство Эрешкигаль не попадали, а мертвые наружу не выходили. Правда, согласно шумерскому тексту «Гильгамеш и подземный мир» (он же «Гильгамеш и ива») и его аккадскому варианту «Энкиду в преисподней», слуга царя Гильгамеша, Энкиду, сошел в подземный мир живым, но выйти наружу он уже не смог. Причем, насколько известно авторам настоящей книги, это был единственный прецедент.

Сам Энкиду под землю отнюдь не торопился и отправился туда вынужденно [36] Сюжет об Энкиду ниже излагается и цит. по тексту «Энкиду в преисподней» по изд.: Эпос о Гильгамеше. Пер.: И. М. Дьяконов. – СПб., 2006. . Дело в том, что у царя Гильгамеша имелся замечательный барабан, сделанный из древесины ивы, посаженной на берегах Евфрата еще в те далекие времена, когда небо только отделилось от земли. Впоследствии дерево было пересажено в город Урук самой богиней Инанной с тем, чтобы Гильгамеш изготовил из него кресло и ложе для богини. Гильгамеш так и поступил, а из остатков древесины сделал для себя барабан и палочки. Звуком этого барабана он созывал жителей Урука на работу. Но по молитве местных дев, не отличавшихся трудолюбием, и барабан, и палочки провалились в преисподнюю. Девы наслаждались бессрочным отдыхом, но благоденствие Урука оказалось под угрозой. Принести барабан обратно на землю вызвался Энкиду. Гильгамеш дал слуге ряд ценных указаний, как вести себя в царстве Эрешкигаль, чтобы иметь шанс на возвращение:

Кроме того, путешественнику было запрещено целовать любимых жен и детей, сошедших в преисподнюю до него. Что касается нелюбимых жен и детей, то их в преисподней возбранялось избивать – потустороннее законодательство было намного гуманней тогдашнего земного. Также в преисподней по не вполне ясным причинам не рекомендовалось бросать на землю дротик и носить посох. Все это дает вдумчивому этнографу определенное представление о семейно-брачных отношениях, гигиенических традициях и моде царства Эрешкигаль. Судя по всему, бурное проявление чувств в шумерской преисподней было не принято и могло обратить на себя общественное внимание. Избиение нелюбимых жен и детей тоже не приветствовалось. Ношение чистой одежды и умащение елеем в царстве Эрешкигаль были редкостью. Не пользовалась популярностью и обувь, раз шум сандалий грозил привлечь особое внимание к пришельцу. Все это вступает в некоторое противоречие с археологическими находками, которые говорят о том, что шумеры и аккадцы, переселяющиеся в иной мир, брали с собой и обувь, и нарядную одежду, и косметику. Впрочем, не исключено, что они делали это лишь постольку, поскольку были мало знакомы с традициями преисподней, и что впоследствии эти одежды и шкатулки пылились без употребления… Из письменных источников известно, что облачение в чистые одежды и умащение тела или статуи покойного елеем входило в погребальный ритуал шумеров. Но эта информация не слишком противоречит сообщению Энкиду, поскольку известно, что шумерская преисподняя была местом пыльным (в эпосе о Гильгамеше говорится, что там «засовы и двери покрыты пылью»), – и обитатели загробного мира могли достаточно быстро потерять свой ухоженный вид.