Ольга Громыко - Котик

Ликвидировать обезвоживание.

Поднять температуру тела.

Активировать и стимулировать неспецифический иммунитет.

Активировать и стимулировать специфический иммунитет.

Усилить работу выделительной системы.

Через час после инфицирования кровь киборга уже «кипела» бы от интерферона и лейкоцитов, а через сутки — от антител. Почему программа кота не работает? Как ее запустить? Может, сбойнул только первый блок, стопорнув остальные, и если выполнить его вручную, то дальше все пойдет как надо?

Аптечка стояла возле койки Тома, в головах. Громоздкий винтажный сундучок с черепом и костями, контрабандисту это показалось забавным. Большее отделение занимал диагностический аппарат (жалко, годящийся только для людей), в мелком вперемешку, как вещи на стеллаже, лежали коробочки с лекарствами, перевязочные материалы, литровый флакон дезинфектанта, презервативы, мешочки с лечебными травами (бабушка в них верила, Том тоже), частью превратившимися в труху, и, зачем-то, грязные скомканные трусы. Физраствора в аптечке не оказалось, но киборг нашел открытую пачку регидрона. Хозяин лечился им от «отравлений» после пьянок: разводил в воде и пил маленькими глотками, чтобы не стошнило. Капельница восстанавливала водно-солевой баланс быстрее и эффективнее, но Том, наслушавшись бабушкиных рассказов, суеверно боялся внутривенных вливаний. Занесешь в кровь какую-нибудь заразу или пузырек воздуха, и каюк.

В пачке лежало всего четыре пакетика, каждый для приготовления литра раствора. Один из четырех — это еще хуже, заметнее, чем одна из шести котлет. Но если закрыть пачку и засунуть ее поглубже в сундук, хозяин хватится пропажи только когда ему самому понадобится регидрон — как завтра утром, так и через месяц, для более точного прогноза недостаточно данных.

Дыхание хозяина внезапно сбилось. Том заворочался, застонал, пробормотал что-то не распознанное. Киборг окаменел с пакетиком в руке. Никаких оправданий, даже самых абсурдных, его поступку не было. Все бросить, закрыть крышку и вернуться на подстилку до того, как хозяин скажет: «Свет!» киборг не успевал, к тому же это создаст шум, который разбудит Тома уже не с тридцати двух, а с девяностосемипроцентной вероятностью.

— Ах ты ж кур-р-рва! — отчетливо, с нежностью сказал хозяин, почмокал губами и после несколько неровных вздохов снова начал посвистывать носом, а там и всхрапывать.

Киборг беззвучно переместил пакетик в зубы, чтобы освободить обе руки, и вытащил из аптечки шприц на десять миллилитров. Он лежал на самом дне и был в хрустящей упаковке, поэтому на это ушло целых четыре минуты.

Приготовить раствор удалось относительно безопасно, в санузле. Вообще-то киборгу не разрешалось там запираться, но вероятность случайно задеть замок достоверно высока. Пустых бутылок на «Налиме» хватало, главное, спрятать от хозяина наполненную. С таким количеством хлама это тоже труда не составило.

Остаток ночи киборг выпаивал котенка из шприца, опытным путем рассчитав частоту вливаний и разовую дозу, а в промежутках держал Микки за пазухой, подняв собственную температуру до сорока двух и девяти десятых градуса. Хорошо бы и выше, то тогда начиналась необратимая денатурация белков.

К утру Микки стало чуть лучше, он даже начал вяло отбиваться, но тут и хозяин проснулся. Пришлось прятать шприц под подстилку (регидрон под видом воды стоял в миске рядом, вероятность, что хозяин его попробует, составляла доли процента) и накрывать котенка ее краем, чтобы не растерять с таким трудом вбитые в Микки крохи тепла.

Межстанционный полет продолжался, Том отчаянно скучал. Кот подыхал, докапываться к киборгу было неинтересно, к тому же сегодня тот тоже выглядел больным и проявлял просто феерический идиотизм, проще наорать и сделать самому, чем обучить.

Стоило хозяину уединиться в санузле или рубке, как киборг опрометью бросался к коту, чтобы влить в него еще несколько миллилитров жидкости, прижать к груди, растереть холодные лапки. Но к вечеру ночные достижения все равно сошли на нет, разве что хуже не стало.

***

Еще одна ночь борьбы, надежды и страха.

— Микки… — почти без звука, без интонации.

И без программы воспроизведения, само по себе.

***

Когда исхудалый, облезлый котенок впервые за неделю добрел до стола, нашел под ним свой любимый мячик и принялся нехотя, словно с трудом вспоминая, как это делается, перекатывать его лапкой, Том искренне ему обрадовался:

— Вот уж точно — у кошек девять жизней! Особенно у беспородных. А ну-ка подай мне этого засранца…

Киборг наклонился к котенку, но тот шарахнулся от руки, в которой последнее время видел только шприц с ненавистной горько-соленой водой. Есть сухой корм он все еще не мог, приходилось разжевывать и тоже впихивать силой, а то и забираться в запретный холодильник, таская оттуда то ложку сметаны, то тонкий ломтик паштета. Кота даже они не радовали, но, по крайней мере, их он мог проглотить, восполнив уровень энергии.

— Во, видишь, как ты его достал своими «диагностиками состояния»?! Я же говорил — не трогай! Кошки сами знают, что им лучше!

Неблагодарность Микки киборга не задевала, хозяева давно его к ней приучили. Зато к благодарности — только кот. Он дулся на киборга еще несколько дней, потом простил и все пошло по-прежнему.

Сбыв награбленное, Том отвез-таки скотину к ветеринару, устыдился. Врач осмотрел все еще тощего, вялого и грустного котенка, покачал головой и сделал ему укрепляющую инъекцию, но сказал, что жизнь Микки уже вне опасности. Главное, хорошо его кормить и в дальнейшем вовремя прививать, потому что у котов полно и других опасных инфекций, чудо, что он от этой оправился.

Том проворчал, что, мол, в агроколонии у его бабки котов никто отродясь не прививал, и ничего, но ампулу с вакциной взял. Сейчас вводить ее было нельзя, необходимо, чтобы котенок полностью выздоровел.

Киборг проследил, чтобы она не затерялась ни в его кармане, ни в холодильнике.

***

Между пятью и шестью месяцами Микки резко вырос, а с полугода начал матереть, ожидаемо превратившись в самого обыкновенного, категорически беспородного, но пушистого, спокойного и ласкового кота. Тома это только радовало. Гостям он с чистой совестью говорил: «Терпеть не могу породистых животных — корми их по часам, дорогущими шампунями мой, гладь, лечи, следи, чтоб никто не спер, а они в благодарность тебе в тапки ссут. А с этим никаких проблем, от кибера их и то больше!».

Том не догадывался, что роскошная шуба Микки — результат ежедневного получасового вычесывания хозяйской расческой (утром без единой шерстинки лежащей на прежнем месте), иначе тонкая, нежная шерсть быстро сбилась бы в колтуны. Не должно быть ни клочка пуха по углам. Ни крошки вылетевшего из лотка наполнителя. Ничего, на что хозяин когда-либо ругался, грозясь выкинуть кота к такой-то матери. Когда Микки однажды вскочил на стол и случайно свернул только что откупоренную бутылку с ромом, прибежавший из рубки на звон контрабандист застал только стоящего в окружении осколков киборга, тупо глядящего на расползающуюся лужу.