Мария Бершадская - Большая маленькая девочка. Книга 2

Вы спросите – почему в среду наши котлеты пахнут капустой? И вообще – что всё это значит?!

А я отвечу: это же элем… Элементарно!

Главное – не забывать про дедукцию!

Эти красивые слова я повторяла шёпотом каждый день.

Только фамилию актёра, который играет Шерлока Холмса, я ещё не научилась выговаривать без запинки. А вот у Аньки – получается. Она даже его портрет повесила над письменным столом. Мы уже посмотрели шесть серий, и папа пообещал, что скоро скачает новый сезон. А пока я каждый день тренируюсь, чтобы не забывать, чему научилась.

Дедуктивный метод простой. Главное – внимательно смотреть по сторонам и всё запоминать.

Вот, например. Утром папа бывает дома только два раза в неделю. По воскресеньям он отсыпается. Нам даже к обеду не всегда удаётся его разбудить. Зато в среду папа вскакивает раньше всех, потому что запасы воскресного сна у него ещё не кончились. Он готовит нам на обед что-нибудь вкусное – печёт блины или жарит котлеты. Он поёт и гремит сковородками. Так что если вы приехали к нам погостить и проснулись от шума и песен, знайте – это среда.

Ну, с днём недели понятно, скажете вы. А при чём здесь капуста?

Ничего сложного и тут нет.

В нашей семье терпеть не могут тушёную капусту. Её ненавидят все, кроме папы. Только он может выносить её ужасный запах. Зато папины котлеты мы готовы есть хоть три раза в день. Знаете, как здорово примчаться на кухню и цапнуть горячую котлету, только что снятую со сковородки? А потом ещё одну! Анька, я, мама, потом снова Анька…

Бедный папа! Он жарил котлеты к обеду, а мы съедали их, не дожидаясь завтрака. Тогда папа придумал хитрость. На одной сковородке он готовил котлеты, а на другой – тушил свою ужасную капусту. Это был гениальный план! Запах капусты, как щит, надёжно закрывал вход в кухню. Никому не хотелось к ней подходить. Даже Ветка пряталась от этого запаха под диван. И только я (с помощью дедукции) разгадала папин секрет. Теперь я могу награждать себя котлетой за мудрость. Просто нужно дождаться, пока папа уйдёт в комнату, замотать нос шарфом и утащить самую поджаристую, самую большую… В общем – самую-самую.

Я уже кралась в сторону кухни – и тут зазвонил мобильник. Будь на моём месте Шерлок, он сразу бы догадался, кто ему звонит и зачем. Но я ещё так не умею. Поэтому пришлось бежать к телефону.

– Женька, хватай какую-нибудь еду и приходи! Колбасу бери… или сосиску… Только быстрее! – Мишка так орал, что у меня зазвенело в ухе.

– К тебе приходить? – удивилась я.

– Зачем ко мне! Беги к маленькой горке у старых домов. Только прямо сейчас. Она… она даже на ноги уже не встаёт… – Мишка хлюпнул носом и отключился.

Я так торопилась, что забыла варежки. Пришлось греть руки котлетами. Я перекладывала тёплый пакетик то в левую, то в правую руку и думала: интересно, кто эта ОНА, про которую говорил Мишка? И почему ЕЙ так срочно понадобилась еда?

Ещё чуть-чуть, и будет горка у старых домов… Что Мишка там забыл?

Старые дома стояли на краю парка, у спуска к реке. Когда-то здесь была деревня Малявки, а потом город вырос, и яблоневый сад, окружавший деревню, превратился в парк со скамейками. Почти все жители старых домов перебрались в многоэтажки. Только в коричневом и в зелёном доме ещё, кажется, кто-то жил…

Мишку я увидела издалека. Он махал мне лыжной палкой и что-то кричал.

– …рей… рей… – долетел до меня его голос. Бежать по глубокому снегу было неудобно. Я вспомнила фильм, где цапля ходила по болоту, и решила попробовать двинуть навстречу Мишке такими же гигантскими шагами.

– Скорей! – С каждым прыжком я слышала Мишку всё лучше.

Конечно, хорошо стоять на лыжах и давать мне советы. Попробовал бы сам тут побегать.

Огромный шаг – и моя нога провалилась в сугроб, зацепилась за невидимую в снегу ветку… Я рухнула прямо под ноги Мишке.

– Во даёт!

Рыжий Глеб из четвёртого «Б», серьёзный Никита по прозвищу Кит и его младший брат Костик-Хвостик удивлённо таращились на меня.

– Ты длиннее, чем папины лыжи, – сообщил Костик-Хвостик. Он был щекастый, розовый, с длиннющими шёлковыми ресницами. Такие бывают у красавиц в рекламе по телевизору. Старушки всегда гладили Костика по голове и вздыхали: «Какая прэлесть!» Правда, когда Костик начинал говорить, никто не звал его «прэлестью». Голос у Костика громкий и даже немножко скрипучий. Он приделан к нему, как хвостик от совсем другого зверька.

– А ты умеешь лампочки без табуретки закручивать? – поинтересовался Костик.

Надо вставать, пока он не задал главный вопрос: правда ли мой папа баскетболист.

Я отряхнула снег, подняла упавшую шапку.

– Котлеты не потеряла? – заволновался Мишка.

Нет чтобы спросить – вдруг я ударилась?!

Кит уже развязывал пакет:

– Ещё тёплые… Я бы такую ТОЧНО съел! Мишка, думаешь – возьмёт?

– Может, объясните, в чём дело? – разозлилась я.

– Смотри сама, – буркнул Глеб.

Тропинка, ведущая к старым домам, спускалась с горки – невысокой, как раз для малышей или тех, кто только учится кататься на лыжах. Внизу, уткнувшись головой в клетчатую сумку, спала собака – серая, как пыль под кроватью. На вторую сумку намело сугроб.

– Она уже три дня тут лежит, – вздохнул Кит. – Мы и сосиски таскали, и колбасу. Не берёт.

– Я знаю, она раньше вон в том зелёном доме жила, – Хвостик ввинтился между Мишкой и мной и затараторил, глотая слова. – А потом все оттуда уехали. Мы кататься пришли – а она тут. Я звал – а она не слушается.

– Никуда она не пойдёт, – вздохнул Кит. – Она сумку охраняет.

– А зачем её охранять? – удивилась я.

– Набросали туда какой-нибудь ерунды, а собаке сказали стеречь. Вот она и рычит на всех. И еду у чужого не возьмёт, и не уйдёт никуда, – голос у Глеба стал хриплым от злости. – Её бросили, а она – все правила соблюдает. Жи-ши пиши с буквой «ы»…

Я много раз видела Глеба в школе, но мы никогда не разговаривали. Он вообще не стоял на месте – всегда прыгал, размахивал руками, выскакивал из-за угла. Его рыжие волосы торчали в разные стороны – как будто у него на голове горел маленький костёр. И вот теперь Глеб сидел на корточках, совсем непохожий на себя – тихий, какой-то потухший.