Эйко Кадоно - Кики и новое колдовство

Дверь одной из квартир дома «Золотое дерево» открылась, и из нее вышла женщина.

— Мне невероятно жаль. Из-за мое неосторожности рубашку унесло ветром, пока я ее везла, а потом она упала в реку. Правда, сейчас она уже просохла, но я заново выстираю ее дочиста, отутюжу и завтра привезу. Она же из мастерской «С иголочки», она именно такой и была. Я очень постараюсь, она будет как новенькая, простите меня, пожалуйста! — Кики проговорила все это, держа рубашку перед собой.

— Ах вот оно что... Да, нехорошо вышло. Я-то ее заказала, чтобы сыну на день рождения подарить. Так что уж окажи любезность, приведи ее в порядок как следует, а потом уже приноси, — огорченно проговорила женщина.

И тут сзади послышался голос:

— Что там такое?

В дверях показался молодой человек.

— Ты вечно носишь что попало, вот я и подумала, пусть у тебя будет хоть одна пристойная белая рубашка, и заказала, чтобы тебе такую сшили, но...

— Но пока я ее вам везла, так получилось, что она вся измялась...

— Ну-ка дай-ка. — Юноша взял рубашку. — Хм, а мне нравится, славные складки, улыбчивые.

— Улыбчивые? Что за глупости ты опять придумал?

— Мама, да пойми ты, элегантная одежда – это все наносное. Подожди, я сбегаю примерю ее.

— Ну-ну... — Женщина только руками развела.

Вскоре юноша вернулся, уже в рубашке. Он поднял воротничок, закатал рукава, оставил расстегнутыми пару пуговиц спереди. Казалось, он носит эту рубашку уже давным-давно, так привычно она на нем сидела. Так вот что значило «улыбчивые»?..

У Кики голова кругом шла.

Кики и Дзидзи с облегчением вышли на совершенно темную улицу. На редкость суматошный выдался денек.

— И что? Что теперь? Думаешь, работа выполнена?

— Ну да.

— А как думаешь, хозяйка мастерской «С иголочки» не будет недовольна?

— Но ведь все хорошо кончилось. Да, его мать любит все с иголочки, но самому-то имениннику нравится мятое.

— Ну а ты? Ты-то сама? Что ты думаешь?

— Дзидзи, ну что ты такой назойливый? Раз все довольны, значит все хорошо, разве нет? — одернула Дзидзи Кики, однако у нее самой на душе было неспокойно.

— Ого, так у нас и корабельный клуб есть? — заинтересованно спросил Томбо на другом конце линии.

— Да, и вам всем нужен ветер, что корабельному клубу, что авиамодельному, забавно, правда? Но знаешь, я совершенно потеряла голову и совсем про вас забыла, вспомнила только, когда все закончилось, ты меня прости. Ты, наверно, волновался, что я вдруг пропала?

— Да нет, нисколечко. Я любовался, как ты летаешь, у тебя это мастерски выходит.

— Правда? Я ведь, наверно, так нелепо смотрелась...

— Вовсе нет! Ты не расходуешь силы понапрасну, очень четко и умело летаешь, это здорово! И направление движения относительно ветра прекрасно чувствуешь. Да, ты явно была растеряна, но летала при этом безукоризненно, совсем не барахталась. Тогда еще подумал, что это, должно быть, из-за волшебства.

— Разве?.. — заговорила было Кики, но осеклась.

«Я сказала Дзидзи, что раз все довольны, значит все хорошо. Но ведь мне дали важное поручение, нельзя было относиться к нему так легкомысленно... Ведь я лета только благодаря тому, что у меня есть магический дар».

Кики легонько шлепнула себя по затылку.

Но зато... Зато Томбо признался, что он ею любовался.

Но при этом он сказал, что совсем не волновался. «Нисколечко», так и сказал.. Нисколечко – это неинтересно...

В ушах Кики снова эхом отозвался голос Томбо:

— Нисколечко.

Глава 6

КИКИ ПЕРЕВОЗИТ ФОТОГРАФИЮ МАЛЫША

Кики сунула руку в карман, достала из него листик с дерева, разгладила и вложила между страниц блокнота.

— Этот малыш мне и сегодня листок подарил. Сколько их тут уже? — Кики полистала блокнот. Там были и побуревшие листики, и влажные, с прозеленью, множество листьев самой разнообразной формы. Каждое утро, когда Кики отправлялась в парк на пробежку, малыш в детской коляске, стоявшей неподалеку от входа в парке, подзывал ее: «Оть! Оть!» — и давал ей листок. У Кики рука не поднималась их выбрасывать, так что она складывала листья между страниц блокнота и засушивала там. Так продолжалось уже много дней.

— Кики, ты куда это бегаешь каждый день, ты что, уже начала готовиться к новогоднему марафону? — окликнула ее булочница Соно, когда Кики выходила из дома.

— Ха-ха-ха! Вы меня раскусили! Я ведь в прошлом году не смогла пробежать, в этом году хочу хотя бы в десятку войти.

На самом деле Кики каждое утро отправлялась на пробежку не только потому, что ей хотелось победить в марафоне. Когда она летала ненадолго в родной город, она сказала своей маме, Кокири: «По-моему, ведьмам не следует все время летать по воздуху, иногда стоит и пешком пройтись» — и она продолжала придерживаться этой мысли.

И все-таки Кики было как-то странно бежать по улице вот так, без помела, без Дзидзи под боком – словно чего-то недоставало.

Кики вбежала в парке и услышала чей-то голос:

— Ну, здравствуй! Ты, как всегда, бодра и весела!

Кики невольно притормозила. Окликнувший оказался бородатым старичком, которого она встречала здесь каждое утро. Он стоял, крепко опершись обеими руками на трость, увенчанную резным набалдашником в виде собачьей головы с длинными ушами.

— Ой, здравствуйте!

— Скажи-ка мне, девочка, а ведь ты и по небу летать обучена?

— Ну да...

— Я вот сейчас тебя увидел и подумал... Те, кто умеет летать по небу, что с ними происходит в старости, когда тело становится неловким и непослушным? Может, они теряют способность подниматься в воздух или могут летать только совсем низко, над самой землей? Но уж едва ли им требуется подпорка, как мне, даже когда с годами они совсем одряхлеют... — Старик тяжело налег всем телом на трость и внимательно посмотрел на Кики.

— Ой... — озадаченно выдохнула Кики.

До сих пор она еще ни разу не думала о том, что будет, когда она состарится. А ведь в самом деле, в сказках ведьмы почти всегда старухи... Но сама Кики до сих пор ни разу не встречала ведьм преклонного возраста. Кокири была еще молода, а мама Кокири, та самая бабушка Кики, которая умела готовить еду в дорогу так, что она не портилась, покинула этот мир еще до рождения Кики.

«Твоя бабушка умерла рано, но она была очень жизнерадостной. И смеялась во весь голос... Она не отказывала ни в какой просьбе, всегда говорила: «Хорошо-хорошо, все будет». Еще за три дня до смерти она летала, куда хотела, и часто заводила беседы с теми, кто был гораздо старше ее...» — так рассказала однажды Кокири.

— У меня теперь одна опора – этот песик-трость. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду так признателен простой палке. Ох, я же тебе, наверно, помешал? Беги, увидимся завтра. — Старик чуть приподнял шляпу, собравшись с силами, переставил палку на шажок вперед, а затем, покачнувшись, переступил вслед за ней и сам. Кики, как зачарованная, смотрела на его сгорбленную спину.