Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

— Знаешь, что?!?!?! — Вовик от очень сильнейшего возмущения еле-еле пересилил яростное желание вырвать из волос воспитанной девочки Вероники хотя бы половину разноцветных бантиков и рас-ТОП-тать их! — Хватит молоть ерунду!

— Любовь, к вашему сведению, не ерунда! И если вы не испытывали этого высокого и прекрасного чувства…

— И не собираюсь испытывать! Нужно мне это… как его?… чувство, как… как пе-ту-ху трос-точ-ка!

Из каждого голубого глаза воспитанной девочки Вероники выскользнуло по одной слезинке, и каждая ненадолго задержалась на щеках.

— Пе… пе… петух с тросточкой… — прошептала она. — Какая пошлость… Неужели вы ничего-ничего-ничего не знаете о любви? Не читали о ней? Не видели в кино или театрах? Неужели вы не заметили этого высокого и прекрасного чувства хотя бы в телевизионных передачах? Не наслаждались стихами и песнями о любви? Как мне жаль вас… Была бы я грубой, я так бы и бросила вам в лицо: эх вы, петух с тросточкой!.. Но мне жаль, ах, как мне жаль вас…

Вовик и сам сейчас жалел себя. Конечно, не нашлось бы силы, которая могла заставить его признаться (пусть даже мысленно!) в том, что ему (подумать — так стыд берет!) приятнослушать эту, вся голова в разноцветных бантиках… И не вырвать хотя бы половину из них ему сейчас хотелось и тем более не рас-ТОП-тать их, а… Никому, никогда, даже самому себе не признается он, какое желание возникло у него в сердце… Вовик тут же настолько испугался и застыдился этого желания, что почувствовал себя способным немедленно броситься в драку с бандитами, а там — будь что будет.

А тут ещё, как назло, как нарочно, видимо, для того, чтобы измучить его, бедного, истерзать, унизить его, несчастного, воспитанная девочка Вероника молчала. То трещала, словно несколько сорок враз, а тут молчала и молчала.

«Видно, здорово на меня обиделась… А вдруг она сейчас уйдет?!?! — неожиданно и очень-очень сильно испугался Вовик. — Возьмет да и… и… никогда больше… никогда…»

— Чего ты обиделась? — осторожненько прошептал Вовик. — Да знаю я про эту самую любовь. И читал, и видел, и разговоры всякие слышал… Вот смотришь в кино или по телеку на неё и ждешь, чтоб поскорее она кончилась, и показывали бы что-нибудь интересное… Давай рассказывай дальше. — Он хотел произнести это снисходительно, а получилось почти-почти умоляюще, и он из краснощёкого сразу стал краснолицым и немного красноухим.

Воспитанная девочка Вероника ответила достаточно равнодушным тоном:

— Могу продолжить, если вы так настаиваете. Хотя теперь у меня нет оснований надеяться, что мы с вами поймем друг друга. Вот вы употребили по отношению ко мне слово привязалась,рассчитывая им обидеть меня или даже оскорбить. А это — благородное понятие ещё нужно заслужить, чтобы я к вам привязалась… Далее. Конечно, в нашем доме много мальчиков, но вы же знаете, какие вы все… — И разноцветные бантики на её голове насмешливо задрожали. — Бабушка Ирэна утверждает, что сейчас истинных рыцарей днём с прожектором не найдешь. Вы же поначалу показались мне способным уж если не на истинное рыцарство, то по крайней мере на обыкновенную порядочность… Далее. Вас удивляет мой слог, язык, обороты речи, словарный запас? Просто я много читаю, общаюсь с образованными людьми, сама готовлюсь стать высокообразованным человеком… Итак, согласны вы меня сопровождать? — тем же достаточно равнодушным тоном спросила она. — Или вас ещё что-нибудь интересует?

— Всё мне ясно, — самым наиунылым тоном ответил Вовик. — А как это — сопровождать? Куда? Зачем? Когда?

— Быть при мне неотлучно вот с данного момента. Ведь, меня могут захватитьв любой момент! И не могу же я целыми днями и вечерами сидеть дома, боясь выйти пройтись?

— Хорошо, хорошо, хорошо, — ещё наиунылее сказал Вовик, хотя ничего, даже приблизительно, хорошего не испытывал, в душе у него была одна пустота. — Не понимаю я… — с болью признался он, и у него даже в горле пересохло от тяжелых переживаний, основным и наиболее мучительным из которых было сознание своего полного бессилия перед воспитанной девочкой Вероникой. — Ну, захватит тебя этот Пробка-Робка…

— Произносится наоборот: Робка-Пробка. Но сейчас он шеф банды по прозвищу Робертина.

— Ну, Робертина тебя захватит. А куда он тебя денет? Кто ему какой выкуп за тебя даст? Позвонят родители или бабушка в милицию и…

— Робертина никакой милиции не боится, — голос воспитанной девочки Вероники стал гордым, а все разноцветные бантики на её голове приподнялись. — Его дед имеет огромные заслуги перед государством, и его, деда, нельзя даже нервировать. Посему Робертина никого не боится. В прошлом году, например, Робка-Пробка, случайно, правда, выбил из рогатки глаз одному пожилому человеку. И его, жесточайшего хулигана, в милицию даже не вызывали! Не перебивайте меня! — капризно прикрикнула она. [5] Так, уважаемые читатели, воспитанные девочки не поступают. Примите это, пожалуйста, к сведению. — Представляете, КТО мне угрожает?! Вот я и прошу вас стать моим избавителем! Вступить в неминуемую жестокую драку с бандитами и спасти меня! Ведь я лишена возможности даже посоветоваться с кем-нибудь. Я бандитами предупреждена.Либо спасайте меня, либо я покорно буду ждать своей у-у-у-у-ужасной участи…

Напряженно соображая, так напряженно, что заболело в висках, Вовик постарался проговорить самым решительным тоном, на какой только был способен:

— Зато я знаю, с кем мне посоветоваться. По-моему, Робка-Пробка вас всех просто обдуривает и запугивает. Вот тебе пример! С глазом-то! Это же мой знакомый Григорий Григорьевич, который сейчас у одной старушенции собаченцию караулит! Ему глаз-то Робка-Пробка выбил! И не попало этому хвастливому бандиту только потому, что Григорий Григорьевич его деда пожалел! А ты: даже в милицию Пробку-Робку не вызывали!

— Это совершенная правда?

— Ещё какая! Григорий Григорьевич мне сам сегодня рассказывал!

— О, это значительно меняет мое мнение о Робертине, — задумчиво и не без сожаления проговорила воспитанная девочка Вероника. — Если он такой беспардонный лжец и хвастун, то ему вообще верить опасно.

— А чего я тебе говорил?

— Но сопровождать меня всё равно необходимо. Я убеждена, что, если рядом со мной не будет мужественного человека, меня схватят!

— Сегодня ты можешь дома посидеть? — безнадёжным голосом спросил Вовик и деловито объяснил: — Понимаешь, занят я сегодня, честное слово. В тридцать третьей квартире караулит собаченцию Григорий Григорьевич, а старушенция не идёт и не идёт.

— А, это у Анастасии Георгиевны! Её собачка самая злобная и капризная во всём нашем микрорайоне. По всей вероятности, хозяйка её уехала к собачьему гипнотизёру по фамилии Шпунт. Я вчера для неё узнавала его адрес и телефон.