Грейс Лин - Когда море стало серебряным

– Разрушила Великую Стену? – ахнула Пиньмэй.

– Ну, не всю, только часть, – поправила себя женщина. – Она пришла к стене искать своего мужа. Она проделала очень долгий путь, пешком, с пустыми руками, не считая сумки с какой-то тряпицей.

– Это была одежда для мужа, точно вам говорю! – вмешалась другая. – Вся украшенная вышивкой, и…

– Но когда она наконец добралась до стены, ей сказали, что её муж умер, – продолжала первая женщина, как будто её никто не перебивал. – В ужасе и горе она плакала и рыдала, и проклинала небеса, и пролила тысячу слёз…

– А мне сказали, что она стояла как статуя и проронила всего одну слезинку, – возразил кто-то.

– Тысячу или одну, – рассказчица явно оскорбилась, что ей не верят, – но когда её слеза упала на стену, часть стены просто взяла да и рухнула, словно не выдержав горя.

– И там, в руинах, лежало тело её мужа! – добавила ещё одна женщина.

– И, конечно, император пришёл в ярость и велел покарать её, верно? – спросил Ишань, направляя разговор в нужное русло. – Но когда он её увидел, то вместо этого захотел жениться на ней?

– Да только она ему отказала! – вставила та самая девчушка. – Вернее, велела, чтобы император для начала устроил её мужу торжественные похороны с погребением тела в море.

– Что сейчас и происходит! – заключила первая рассказчица, обведя остальных сердитым взглядом.

Издалека донёсся глухой барабанный бой. Ишань посмотрел на Пиньмэй, и оба без слов бросились вперёд, сквозь снег и обрывки разговоров.

– …огромный кусок стены – сотни четыре ли – так и рухнул под весом одной-единственной слезинки… – услышал Ишань, продираясь сквозь толпу.

– …а там, под стеной, тысячи костей… – произнёс другой голос, и Пиньмэй, поднырнув, просочилась между двумя сплетницами.

– …это точно была одежда… – сказал третий голос, когда дети протиснулись на Большой Пирс – широкую площадку, которая, словно недостроенный мост, выдавалась в море поверх скованных льдом волн. – Она положила эту вышивку в гроб…

Но дальше Пиньмэй уже не слышала – все звуки потонули в грохоте барабанов и гуле гонгов. Ишань схватил её за руку и потащил дальше, в конец пирса, откуда видна была большая чёрная прорубь. Тем временем на пирс хлынули солдаты императора.

– Назад! – проорал один из них, пока остальные выстраивались в шеренги по обе стороны пирса. – Все назад!

Толпа отхлынула, оттеснив Пиньмэй и Ишаня к краю. Пиньмэй испуганно посмотрела через плечо: лёд был совсем близко.

– На колени! – приказал другой солдат, перекрикивая барабанный бой, который стал ещё оглушительней. – Все на колени перед императором!

Все немедленно повиновались. Под звуки барабанов и гонгов похоронная процессия двинулась к концу пирса.

Сквозь толпу Пиньмэй разглядела траурные знамёна и две фигуры в одеждах из грубой белой ткани. Одним из этих двоих был широкоплечий мужчина, на вид скорее раздражённый, чем опечаленный: он лишь слегка опустил голову, больше из приличия, чем из уважения к покойному. Ишань толкнул её в бок, она кивнула в знак согласия. Они оба узнали императора.

Барабанный бой смолк, гонги ударили в последний раз. На миг всё замерло, воцарилась полная тишина, даже ветер утих, и воздух стал таким же недвижным, как скованная льдом вода. Под бормотание священника люди, нёсшие гроб, сняли его с плеч. И когда те двое в белом в ожидании последнего всплеска повернулись спиной к гробу, а лицами к толпе, Пиньмэй не выдержала и украдкой посмотрела на эти лица.

Ибо, как она и подозревала, рядом с императором стояла в белых траурных одеждах госпожа Мэн.

Госпожа Мэн была прекрасна, как и всегда. Даже в траурном одеянии она выглядела будто статуэтка, выточенная из слоновой кости, и все её черты были нежны и тонки, словно лепестки цветка. Когда раздался плеск – гроб упал в море, – госпожа Мэн подняла голову к небу, к летящим на неё снежинкам, и улыбнулась так же печально и нежно, как тогда, когда прощалась с Пиньмэй.

Император резко развернулся, с нетерпением ожидая конца церемонии. Увидев, что гроба уже нет, он приосанился, что-то сказал – Пиньмэй, конечно, не расслышала – и хозяйским жестом взял госпожу Мэн под локоть. Госпожа Мэн отпрянула, выдернула руку и быстро шагнула к краю пирса, глядя вниз, в чёрную воду.

– Всё кончено, – сказал император, на сей раз громко, так, что услышали все.

Госпожа Мэн повернулась к нему и медленно подняла голову, гордо и вызывающе вздёрнув подбородок. Ветер снова задул, издав низкий, сердитый вой.

– Идёмте же! – властно позвал император и поманил её.

– Я никуда не пойду, – тихим голосом ответила госпожа Мэн. Каждое её слово как будто врезáлось в холодный воздух.

– Я сделал, как вы просили, – сказал император. – Вы что, забыли?

– Я сказала, что смогу выйти замуж лишь после того, как мой муж будет похоронен, – ответила госпожа Мэн.

– И теперь он похоронен, – сказал император, – и вы выйдете за меня.

– За вас? – Глаза госпожи Мэн сверкнули. – За безжалостного тирана, равнодушного к страданиям тех, кого он угнетает? Никогда.

– Нет, вы станете моей женой! – выкрикнул император с угрозой в голосе и начал надвигаться на госпожу Мэн. Снежинки вихрились вокруг него в безумном танце.

– Вы можете попробовать, – она выговаривала каждое слово так, словно выплёвавала яд, – жениться на моём трупе.

И госпожа Мэн бросилась в чёрную воду.

– Нет! – закричала Пиньмэй, но её вопль утонул в потрясённых криках толпы. Все подались вперёд и жадно всматривались в море, солдаты схватились за мечи, готовясь выполнить приказ императора, а тот истошно кричал:

– Взять её! Не дать ей улизнуть!

Однако те, кто стоял на самом краю пирса, оцепенели, потрясённые тем, что увидели внизу. Те же, кому не было видно, напирали сзади. В толпе снова поднялся шум: одни расспрашивали тех, кто стоял ближе, требуя объяснений, другие изумлённо восклицали, третьи потрясённо перешёптывались…

– Вода опять замёрзла! – прохрипел кто-то. – Прорубь затянулась!

– Разбить лёд! – приказал император. – Найти её!

На пирсе на миг воцарилась растерянность, но в считанные секунды люди с топорами спустились на лёд. Началась давка: все хотели посмотреть, что происходит. Пиньмэй с другой стороны пирса видела только ноги и спины. Она подпрыгивала и вытягивала шею, вокруг кричали и восклицали, и тут Ишань схватил её за руку и потянул назад.

– Смотри, – тихо сказал он, указывая вниз, на лёд.